Целых полчаса в настоящем кресле второго пилота удалось посидеть Андрейке. На тайгу насмотрелся, а то в грузовом отсеке иллюминаторов и нет почти. Но, когда вертолет вошел в низкую облачность, второму пилоту понадобилось его рабочее место, и Андрейку вежливо из кабины выдворили – обратно на ватники с парашютами. Отец молчал, да и о чем говорить, когда в огромном железном брюхе ревет так, что даже кричи в полный голос – не всегда услышишь, а жестами много не набеседуешься. Андрейка и заснул, устал он, ватники, ругай их, не ругай – мягкие, а на шум он уже перестал обращать внимание. Человек ко всему привыкает.
Снилось что-то такое неприятное. Коктейль из всех детских ужастиков. Страшилками Андрейка избалован особо не был, и когда год назад впервые попал в пионерлагерь, то разом загрузился полным пакетом. Кто помнит, тот знает, о чем речь, – Желтые глаза, Белая рука, Черный автобус, Пятно на стене и прочие ужасы. Детская фантазия неостановима, а любопытство сильнее страха.
В книгах не так. У Шекли, например, только названия у чудищ гениальные (помните: Хват-Раковая-Шейка, Тенепопятам, Ворчучело, хотя тут скорее надо переводчиков хвалить), а сами они совсем не страшные, слишком сказочные. А в лагере и заснуть не всегда удавалось, несмотря на то, что рядом еще с полсотни ребят, – весь третий отряд. Хотя и они наверняка не спят, тоже только вид делают.
Здесь, в брюхе транспортника, словно бы вернулись те времена. Наверное, грохот бесконечный подействовал. Такая жуть снилась, что Андрейка проснулся едва ли не с криком. Оглянулся – и обмер: неужто не приснилось! Раскоряченные щупальца, торчащие в полутьме, дрожат, будто извиваются, а по полу, прямо к Андрейкиным ногам, что-то подбирается. Тянется, все ближе и ближе, готовится схватить огромными корявыми клешнями, потом откатывается назад, собирая силы для нового броска.
Андрейка, не помня себя от страха, бросился к отцу, прижался, говорит что-то, но не слышно же, не разберешь. Отец сначала нахмурился, хотел было знаком показать: не мешай, мол, не видишь – работаю, потом обнял сына рукой, улыбнулся. Андрейка от улыбки этой вроде успокоился немного, только дрожащей рукой назад, в глубь отсека, показывает. Действительно, там что-то шевелится, не кажется же ему спросонья! Вот! Опять бросилось, подползло почти к самым ногам – Андрейка в страхе поджал их под себя, – не достало, снова откатилось назад, готовится. Сейчас снова кинется! Папка, помоги!
Отец посмотрел, кивнул головой, неслышно рассмеялся. Подтянул к себе огромный рюкзак с кучей карманов и застежек, наклеек и карабинов – предмет жгучей Андрейкиной зависти, белой, правда, не черной: рюкзак сам с завистника размером, как такой носить будешь? А отец, порывшись в одном из боковых отделений, достает… огромный сигнальный фонарь. Бурильщики с Усть-Вилюйского месторождения еще зимой подарили. Сигнальный-то он, может, и сигнальный, а в пургу от жилого блока к клубу без такого полупрожектора не доберешься.
Достает, протягивает Андрейке: бери, мол. Тот сжался, головой замотал. Как всегда при любом страхе – и хочется, и колется. Хочется посмотреть, что там в темноте, и боязно – а вдруг и правда жуткое чудище. Это в плохих ужастиках герой обязательно топает туда, где точно будет хуже. В дверь, из-за которой доносятся адские вопли, в дом, где живет Фредди Крюгер, в тарелку инопланетян, что полмиллиона лет не обедали и сейчас готовят столовые приборы. В жизни все не так просто. Посмотреть, конечно, хочется, но еще больше хочется не смотреть и, по возможности, спрятаться под одеяло.
Но фонарь манит к себе – тяжелая ребристая рукоять, отполированный многими включениями тумблер. Долго колебался Андрейка, с минуту наверное, но все же взял. Направил фонарь от себя, вроде как автомат в руках – самое лучшее противочудовищное оружие, но включить – боялся. Как котенок Гав на чердаке. Потом все же пересилил себя, щелкнул выключателем и диким усилием воли сдержал страстный порыв зажмуриться и открывать глаза по одному, постепенно.
Где чудовища? Где клешни и щупальца?! Грузно елозит туда-сюда по своим рельсам, что прямо по полу проложены, люлька разгрузочного механизма. Видать, от постоянной тряски крепления сорвало, вот и катается она по всему трюму, пока кабелей хватает. Натягивается кабель, дергает люльку обратно. Клешни – просто зажимы, а растопыренным клубком змеящихся щупалец оказались тросы и блоки двух электролебедок грузового люка.
3
1989 год, Великобритания,
Брэдфорд – Лондон – Гринвич – Солсбери
Кто бы мог подумать тогда, в восемьдесят третьем, что все так переменится за какие-то шесть лет! Страну не узнать – бурлит, суетится, как разворошенный муравейник. Странное пришло время, непонятное. Воистину, правы были китайцы: нет хуже проклятия, чем пожелать врагу жить в эпоху перемен.
Андрей как раз перешел в 11-й класс – только-только ввели одиннадцатилетнее образование, и нумерация старших классов сдвинулась на один. Одним погожим осенним утром в кабинете директора раздался звонок из РОНО, и приятный голос зама по общественной работе, изрядного, кстати, подлеца, произнес:
– Алла Аркадьевна? Добрый день, Северцев из РОНО беспокоит. Нам из министерства спустили разнарядку обменов на этот год. Да, вы тоже попали. Именно так. Когда? Сейчас посмотрю… Предварительно – на октябрь-ноябрь… Конкорд-колледж. Из какого-то Бэдфорда… Что? Пригород Лондона? Ну, спорить не буду – вам виднее, вы же, так сказать, в материале. Да, сами предлагают программу. Все как обычно: обучение, экскурсии, культурные мероприятия. Проживание в студенческом общежитии, от колледжа недалеко. Нет, в семьях – нет. Ну, не я же это придумал! Да. И не спорьте. Программа одобрена наверху, нам с вами остается только выполнять. Сами понимаете, ответственность не маленькая. Но я на вас рассчитываю. Подготовьте список из пятнадцати лучших учеников. Самых лучших – надеюсь, вы меня правильно понимаете? Да-да. И в пятницу, в четырнадцать ноль-ноль, со списком и личными делами жду вас у себя. Хорошо? Постарайтесь меня не подвести, а то на следующий год ваша школа может в списки обменов и не попасть. Опять же, к группе сопровождающие нужны, два человека как минимум. Первый, понятно, – учитель английского… Как? Всеволод Эдуардович? Угу. Ну, пускай. А вот второ-ой… Хочется, небось, Англию-то посмотреть? Плохо, что вы беспартийная, кандидатура может не пройти, но я постараюсь, порадею за вас. И вы уж тогда меня не подведите, ладно? Англия – такая страна… Да-а… Приедете, расскажете. Я вот не был никогда, буду потом завидовать. Конечно. Сильно и причем черной завистью… Ха-ха… Ну, разве что сувенирчик какой привезете. На память. Хорошо-хорошо, посмотрим, что можно сделать. А пока до свидания, до пятницы. Не забудьте – в четырнадцать ноль-ноль.
Ох, непросто оказалось Алле Аркадьевне отобрать заветную «пятнашку»! Но в итоге роношный Северцев получил-таки группу отличников «боевой и политической», а будущие обменцы жили предвкушением встречи с Британией.
Попал в их число и Андрей.
Поехали в начале октября. Точнее, полетели. Остались позади долгие сборы, слезные прощания с родителями, напутствия, обещания, а у сопровождающих, как говорят, – беседы в некоторых очень интересных организациях. Хотя, может, и врут…
