— Эй, Скинни! А чего она все в одежде да в одежде? Ей, наверное, жарко?
— Не боись, исправим. Ух ты, что это у нас?! Комбинезончик? Хороший, надежный, да?
Мерзавцы веселились. Взрывы хохота сопровождали почти каждое слово.
— Только вот застежки перетерлись. Старые, наверное.
Нож с хрустом пропорол прорезиненную ткань. Девушка снова попыталась вырваться:
— Нет! Пусти!
— Не пущу. Куда ты побежишь в рваной одежде? Замерзнешь еще.
Еще кусок комбинезона с протестующим треском поддался неумолимому лезвию. Жертва заплакала. Сначала навзрыд, с всхлипами, потом плач превратился в стон, который становился все тише и тише, но так и не замолк окончательно.
— Ой! — с притворным удивлением закричал Скинни. — Все застежки сломались. А это что у нас? Смотрите, какая смешная маечка!
— С кроликом!
— Где купила? В магазине? И не посмотрела, что товар бракованный. Смотри, — нож зашипел, снова отхватил кусок ткани, — вот здесь дырка. И вот здесь.
Лезвие полосовало одежду. Девушка плакала уже почти беззвучно и, похоже, больше и не думала сопротивляться.
— Здесь дырке совсем уж не место. Самое сокровенное выпирает, а такие булочки надо беречь. Нет, майку придется менять.
И тут цветная мешанина перед глазами поблекла. Со всех сторон меня обступала ночь, лишь чуть— чуть разгоняемая призрачным светом звезд и отблесками потайных фонарей охочих до развлечений мерзавцев. Я увидел потрескавшиеся комья земли, дрожащие от моего дыхания травинки.
Сюрприз, твари!
Я нащупал в кармане дополнительную зарядку для нагана, достал ее, стараясь не шуметь, и сунул в зубы. Поудобнее перехватил рукоятки пистолетов и резким движением взлетел на гребень.
Скинни как раз закончил полосовать одежду и, удерживая лезвие под судорожно вздрагивающим от рыданий подбородком девушки, ухватил майку за разрез на груди. Кокетливый ушастый кролик больше не подмигивал — рваная полоса рассекла его практически пополам. Девчонку в тот момент я не разглядел. Зрение еще не пришло в норму после магниевой вспышки. Да и не красота ее меня волновала, а нож у горла.
Грув и Смазчик стояли рядом. Один уже тянул к жертве руки пощупать. Автоматы висели на плечах, стволами вниз. СВД Грува стояла прислоненная к камню, аккурат между двумя обезглавленными трупами в проходческих комбезах.
Все трое здесь. Как на ладони.
Смазчик среагировал раньше всех. Услышав шорох, он начал оборачиваться, одновременно скидывая с плеча АКМ. Я дал ему себя увидеть и дуплетом всадил две пули — в грудь и в горло. Изо рта мародера хлынула кровь, так и не закончив разворот, он повалился на землю.
С другой руки я подстрелил Грува. Наган чуть подвел меня, прицел сместился вправо, и свинец пробил мерзавцу легкое, а не сердце. Он вскинул руки, пытаясь закрыть пузырящуюся кровью рану, но вторая пуля вошла ему в переносицу. Теперь уж я не промахнулся ни на миллиметр.
Скинни же сделал именно то, что я от него ожидал. Ухватил девчонку за плечи, развернул перед собой, чуть присел.
Ей было на вид лет семнадцать, может, чуть больше. Хрупкая, испуганная. Зареванное лицо, растрепанные волосы… Я успел поймать ее взгляд — она смотрела на меня с отчаянной мольбой. Губы тряслись от страха и отвращения.
Скинни завопил:
— Эй ты, урод! Еще один выстрел — и… Понял, штамп? Нарежу ее на куски!
Я резко прыгнул в сторону, уходя с линии огня. Вовремя. Из темноты по гребню хлестнула очередь.
Четвертый! А ребятки-то оказались еще более ушлыми, чем я думал поначалу. Даже о внешнем боевом охранении подумали. Пока старшие развлекались с девочкой, младшенький (в дозор обычно ставят шестерок) бродил кругами, охраняя покой.
Цепочка пыльных фонтанчиков снова потянулась ко мне. Двойным перекатом я ушел в темноту, ни на секунду не спуская глаз с гребня «моего» холма. Если я все правильно понимаю, то вот сейчас…
Мы увидели друг друга почти одновременно. Ну, может быть, я — на мгновение раньше.
Оно стоило ему первого выстрела.
Я палил с неудобной руки, лежа, одновременно держа на мушке Скинни, который, решив, что теперь мне не до него, вот-вот должен был ослабить давление лезвия на шею бедной девчонки. ПМ плюнул огнем и свинцом. Потом еще раз.
Парень на холме сложился пополам. Выронил в траву «хеклер», но все-таки успел меня зацепить последней очередью: правое бедро обожгло огнем.
Я выплюнул зарядку нагана, что с самого начала перестрелки сжимал в зубах.
И крикнул девчонке:
— На землю!
С выдохом последнего слога я поймал на мушку нагана Скинни и в тот момент, когда жертва в его руках дернулась в сторону, прострелил мародеру коленную чашечку. Он зашипел от боли, осел на покалеченную ногу, чуть качнулся.
Девчонке этого хватило. Она оттолкнула руку с ножом, вывернулась и отскочила прочь.
И тут Скинни меня удивил. Стервятники, как оказалось, тоже бывают не из робкого десятка. Он не стал просить пощады, пытаться отползти прочь. И не стал хвататься за пушку: понимал, что следующая моя пуля успокоит его навеки.
Он кинулся на меня. Прыгнул с места, приземлился на здоровую ногу и еще одним, последним усилием бросил тело вперед.
Мы ударили одновременно. Нож я успел блокировать локтем, приняв лезвие в плечо, на два пальца ниже шеи. Не дотянулся ты, Скинни.
И успел заметить, как триумф и боль в его глазах сменились разочарованием и предчувствием неизбежной смерти.
Ствол нагана выбил ему передние зубы и уткнулся в нёбо.
Бухнуло совсем негромко, словно на стволе нагана стоял глушитель. Пуля прошла насквозь, выбив с затылка изрядный кусок черепа. Во все стороны брызнул сноп красных ошметков.
Он опрокинулся на спину, дернулся, как придавленная ногой личинка, и затих.
Я упал рядом. Навалилась пульсирующая боль в ранах, перед глазами опять кружились разноцветные пятна, на губах — привкус крови. Я выронил оружие, с трудом пошевелил здоровой рукой. Приподнял голову, чтобы посмотреть, как там девчонка.
Рядом ее не было — убежала, наверное, пока мы тут развлекались. Ну и правильно: незачем подставляться еще раз.
Из распоротого плеча толчками выплескивалась кровь, бедро онемело, и я почти перестал его ощущать. Мир начал стремительно сужаться.
Надеюсь, ты ждешь меня, Силь… Как тогда, в день перед последним заданием. Я пошел в город за экипировкой и снаряжением, а ты сказала, что вечная толкучка купола давно уже поперек горла. И что хочешь просто отдохнуть.
А когда я вернулся, ты уговаривала меня повременить хотя бы один день, подольше побыть вместе и ни о чем не думать. Но я торопил тебя с выходом. Кто же знал, что задание станет для нас последним.
