Она провела пальчиком по земле — по сухому грунту зазмеилась замысловатая линия.
— …не знаю, кого они ждали, может, и не нас. Но напали сразу же, без обычных своих угроз, ну знаешь: «Грузы на пол и на выход!»
— Да уж, наслышан…
— Тех, кто воевать не умел, охранники спинами прикрыли, довели до портала и впихнули за ворота. А сами снаружи остались. Что было дальше, не знаю, но на той стороне мы их двое суток прождали. Никто так и не появился. Тогда я и прибилась к старательскому каравану — они как раз в Оазис шли. Я… я просто не знала, куда податься. Идти в Москву одной — боялась, а возвращаться стыдно.
Датчик здоровья переполз в розовую зону. Боль в ноге начала понемногу стихать.
— Дальше ты сам все видел, — продолжала Кира. — Дориус, он был у нас вроде как за главного, предложил собраться большой кучей и выйти вечером. Мол, мародерам такая толпа не по зубам, а когда спадет жара, проще…
Внезапно я перестал ее слышать. Голос Киры и внешние звуки как отрезало — я оглох. Виски сдавило так, будто кто-то невидимый пытался изо всех сил расплющить мою черепушку.
В голове зашумело, потом из глухого шипения выделились размеренные ритмичные удары.
Бам! Бам! Бам!
Пульс бился с грохотом орудийной пальбы.
Мать моя бабушка! Я совсем забыл об этом!
— Кира! — прохрипел я. — Кира-аааа!
Она недоуменно посмотрела на меня, быстро-быстро заговорила.
Потом отшатнулась. И начала медленно отползать от меня, смешно перебирая ногами.
Прицел увидела. Прости, девочка, я просто забыл.
Что-то странное творилось с глазами. Я то отчетливо видел каждую травинку рядом с собой, то вдруг переключался на гребень холма, который неожиданно становился близким, руку протяни — и вот он! И тут же наползала мутная пелена, и я переставал видеть вообще.
— Что бы со мной ни происходило — не бойся. Это… — в голове уже гремело без пауз, — побочные эффекты.
Бам! Бам! Бам!
Мир поднимался вверх и все норовил стукнуть меня в лоб. Мутило страшно. Вдобавок пошла носом кровь — на верхнюю губу потекло, во рту ощущался солоноватый привкус.
— …я тебе… ничего не сделаю… все бу… дет хоро… шо.
С последним ударом я четко ощутил — надо бежать! Силь где-то совсем рядом, это она зовет меня на помощь, бьет тревогу в моей голове.
«Силь, я иду! Держись!»
Я вытащил пистолет, поднялся во весь рост, сделал шаг, другой. Ноги отлично слушались меня — можно идти, бежать, прыгать. Хоть всю ночь. И обязательно добраться до Силь.
Или мне показалось?
Нет, ходить по-прежнему тяжело — на каждой ноге словно повисла дополнительная ноша, в полменя весом. И я, похоже, даже не вставал. Лежал на траве, извиваясь червяком. Кто-то цепко держал меня за пояс. Обхватил руками и держал. Изредка я слышал голос — тихий, с трудом прорывающийся сквозь громовые раскаты в голове:
— Андрей! Что с тобой!
Силь? Неужели я нашел ее?!
Но она никогда не звала меня так. Энди, Энжи, Андреналином, когда злилась, но не Андреем.
— Тебе нельзя! Куда ты?! Подожди!
Кричала девушка. Но не Силь, а какая-то другая.
По-моему, она даже обнимала меня, прижималась изо всех сил, чтобы никуда не пускать.
Почему она удерживает меня? Я должен идти! Я должен спасти Силь!
Я снова начал подниматься, но смог лишь встать на колени. Меня опять попытались уложить, и я потянулся оттолкнуть мешавшие мне чужие руки. Даже вроде бы сделал движение плечом.
И упал на спину. От бессилия хотелось орать и ругаться последними словами.
В голове продолжал гудеть чудовищный набат. Я чувствовал, как по лбу течет горячий, едкий, как стичий плевок, пот. Еще немного, и он начнет жечь кожу.
Я попытался вытереть горячие капли, но руки не послушались.
— Сейчас! — сказал кто-то, и на голову опустилась удивительно приятная прохлада. Сопротивляться не было сил, да и не хотелось. Пусть моя бедовая башка лопнет, как паровой котел.
Плевать.
И тут все закончилось. Бежать расхотелось. Наоборот, вдруг навалилась апатия и усталость: стало все равно, что случится со мной сейчас, через день и через несколько лет. Лежать бы вот так все время, спокойно, неподвижно, ощущать на разгоряченном лбу прохладу, а совсем рядом — человеческое тепло.
Я протянул руку к голове и наткнулся пальцами на мокрую ткань. Похоже, кто-то смочил водой тряпицу и положил мне на лоб.
Кира!
Проклятие! Что она видела?! Там, у мамы Коуди, во время приступов меня удерживали сталкеры, охотники, рейдеры — люди опытные, всякого навидавшиеся. И потому не очень-то пугливые.
А она что подумала?
Гребаный имплантат! Я не знаю, как он работает! Не знаю, когда и почему он снова даст сбой, от которого я опять стану неуправляемым безумцем.
Ничего я не знаю.
Пока ясно только одно — имплантат «не любит» некоторых боевых стимуляторов и заживляющие препараты с нейроэффектами. Потому я и лечился так долго у мамы Коуди — только пластиком, никакой химии. Попытки подкормиться регенераторами немедленно оборачивались вот такими же приступами.
Значит, и культары тоже. Неприятное открытие…
Я повернул голову и тут же натолкнулся на испуганный взгляд Киры.
— Ты в порядке? — дрожащим голосом спросила она.
— Почти, — я глянул в КПК. Анализатор состояния оценивал повреждения как «средние, не опасные для здоровья», но советовал не злоупотреблять нагрузками.
Рана вроде совсем затянулась, кровь не идет, боли нет. Значит, культар таки сработал. И то хлеб.
Земля вокруг меня была изрыта, как будто рядом топтался не один десяток богомолов. Ладони саднили, из кровоточащих порезов торчали небольшие кусочки прозрачного пластика. Вот, значит, что я сжимал в руке. Не пистолет, а пустую ампулу, хрупкую, как крысиные косточки.
Подтянув к себе рюкзак торговца, я ощупал боковые карманы в поисках аптечки. Ну точно, вот она. Смазал йодом порезы, вскрыл бинт, аккуратно замотал ногу свободной повязкой — по-сталкерски, как учили.
Кира медленно приходила в себя.
— Что… что это было?
Я замялся. Сделал вид, что занят повязкой, потом — что приводил в порядок одежду. Но ответить все-таки пришлось.
— Побочные эффекты.
Кира осторожно подняла с земли упаковку с культарами и, держа двумя пальцами на вытянутой руке, быстро спрятала кожаный пенальчик в рюкзак торговца.
— И так каждый раз?
