— Мне что, вернуться в Оазис и купить пси— джаммер?! Я вроде не разрешал тебе копаться в моих мозгах!
Губы Киры задрожали.
— Не кричи на меня, пожалуйста. Я правда не хотела. Но ты так громко о ней думаешь… Я не могу читать мысли постоянно, только если у человека очень сильные эмоции. Вот сейчас, когда ты про нее вспомнил, я сразу услышала.
Я помолчал немного, успокаивая гнев.
— Так звали мою бывшую напарницу. Силь — кратко, полностью — Сильвана. Два с половиной месяца назад она погибла у меня на глазах.
— Ой, — Кира от стыда чуть не забыла про гимнастерку. — Прости! Я не хотела… тебе напоминать.
Я не стал отвечать «ничего» или «забудь». Чтобы не врать. И правду не расскажешь — расстроится ведь, а мне надо с ней серьезно поговорить. Проще сменить тему.
— Лучше займемся твоей ногой.
Кира вспомнила о выбитом суставе, глаза испуганно метнулись вниз, к распухшей коленке. Руки вытянули край гимнастерки еще на миллиметр.
Я сделал вид, что не заметил.
— Сейчас поправим. Только не дергайся.
Я положил ладонь под колено, второй накрыл сверху. Кира вздрогнула, теплая и гладкая кожа вдруг покрылась мурашками.
— Возьмись за что-нибудь и крепко сожми зубы. Будет больно, — предупредил я.
— Я умею отключить боль на короткое время. Давай на счет «три». Раз, два, три…
Она мигнула и застыла. Я пожал плечами, осторожно потянул вперед и вниз выбитый сустав. Кира не пошевелилась и, по-моему, даже перестала дышать.
Тогда я потянул сильнее, а когда, судя по едва слышному сухому щелчку, сустав встал на место, резко дернул вправо, фиксируя его в привычном положении. Поморщился, ожидая крика или стона, приготовился гладить плачущую Киру по голове, даже протянул руку, но…
Она безмятежно смотрела прямо перед собой.
Меня аж замутило. Только что я вертел ее ногу так, как природе и не снилось, а Кира как будто и не заметила! Нет уж, братцы, ну ее в эпицентр эту псионику!! С такими закидонами можно и вовсе перестать быть человеком.
Интересно, кстати, а почему Кира ту же штуку не проделала, когда штаны снимали? Ах-ах, больно… Ничего, перетерпела бы как-нибудь, с такими возможностями всяко легче. Или очень хотелось ножками своими посветить? Кто поймет этих девчонок?
Нет, в самом деле, я никогда не буду стичем или женщиной, а интересно — что они чувствуют?
— Все, Кир. Можешь выходить из своего транса.
Она захлопала ресницами, шевельнула ногой. Сначала с опаской, потом все смелее и смелее. Наверное, и поднялась бы попрыгать, если бы я ее вовремя не остановил.
— Не торопись. Теперь отек надо снять. И мышцы расслабить, а то через пару часов заболит, и очень сильно. Сможешь? Пси осталось?
— Да, конечно, смогу. Спасибо, Андрей! Ты просто настоящий врач.
— Ну уж прямо и врач! — я улыбнулся. Поймал ее сияющий взгляд, вспомнил, какие красивые у Киры ноги, порадовался, что теперь они снова могут нормально ходить.
Настроение поползло вверх. С огромным трудом я заставил себя вернуться к прежнему состоянию.
Если помнишь, брат Андреналин, ты хотел кое— что выяснить.
— Мне отвернуться? — чуть более сурово, чем нужно, спросил я.
Кира поникла. Не знаю уж, что она там подумала…
— Ты обиделся, что я спросила про Силь, да?
— Нет. Просто заканчивай побыстрее. Нам надо поговорить.
Я поднялся, ухватил за ремень СВД и снова полез на гребень.
Минут через десять на вершину бархана вскарабкалась Кира. Довольная тем, что нога прекрасно сгибается, и все же немного испуганная.
— Все. Залечила.
— Вижу, — я оторвался от увеличителя, убрал КПК. — А теперь расскажи мне, как все было на самом деле. Я хочу знать правду. Почему на тебя охотятся и почему об этом знает каждый встречный, но только не глупый бедняга Андреналин, что взялся тебя защищать!
С каждым моим словом она будто сжималась. Голова спряталась в плечи, руки обхватили бока.
Рядом что-то прошуршало.
Я шарил рукой за поясным ремнем, кляня себя за беспечность. Какого хрена! Откуда! Только что никого не было!
— Андрей, не стреляй! Это Тикки.
— Тикки?
— Ну да. Он чувствовал, что мне плохо, но никак не мог выбраться из мешка. А теперь опять… ну, в общем, он решил, будто мне угрожают. Вот и вылез наружу.
Кира сидела на гребне, все так же сжавшись в комок. Тикки вертелся у нее на руках, сверкал глазами и топорщил наспинный гребень.
— Да уж, — я хмыкнул и спрятал выхваченный ПМ обратно за пояс. — Защитников у тебя пруд пруди.
— Прости, что мне пришлось тебя обмануть. Но когда ты спросил, как я очутилась в Оазисе, я еще не знала, могу ли тебе доверять…
— Ага. Зато попросить отвести тебя в Москву доверия хватило.
— Понимаешь, — Кира смущенно потупилась, — ты так лихо расправился с мародерами, но… совсем не выглядел богатым.
«Да и сейчас не особо», — подумал я.
— И я решила, что смогу тебя нанять. В Москве тебе и в самом деле заплатили бы. Меня там ждут. И я действительно из Вавилона. В этой части истории почти все правда.
— Только награда за тебя почему-то такая большая, что за тобой бегает каждый второй наемник.
— Наверное, я не знаю. Может быть, вавилонский центр пообещал за меня гору денег, может, еще кто. Из покупателей.
Я мрачно покачал головой. Что еще за «покупатели»?
— Так, с этого места поподробнее, пожалуйста.
— Все просто, Андрей. Помнишь, тот странный парень, которого ты еще назвал Сторожем, спросил, не уникум ли я по имени Кира?
— Помню. Потому и говорю: все знают, что происходит. Все, кроме меня.
— Мой пси-потенциал и вправду хвалили все кому не лень. Только мне было наплевать — я хотела домой. У нас была очень бедная семья, и потому, когда после обследования в центре моему отцу предложили выкупить перспективную пси, он согласился. Мне хочется верить, что после долгой и мучительной внутренней борьбы.
— Он тебя продал?!
— Наверное, да. Мне тогда было пять, что я могу помнить? Позже мне говорили всякое. В том числе и то, что отец сам привел меня к научникам. Врали, наверное. — Кира невесело улыбнулась. — Меня ведь там не учили, как я тебе говорила. Скорее — изучали. Моим мнением никто особо не интересовался. Подойди сюда, сядь, встань, сожги… И так двенадцать лет подряд.
Мне захотелось прижать ее покрепче к себе. Просто прижать и никуда не отпускать. Показать, что ей не нужно больше ничего бояться.
