В общем, Р2-Д2 болтался в промоине слепой, малоподвижный и практически беспомощный. Было бы у меня что-нибудь помощнее СВД — вскрыл бы проклятую железяку не раздумывая. Баллистические чипы нынче дорого стоят. Это вам не засоленная стичья голова.
Но пулей 7,62, даже утяжеленной, броню механоида не возьмешь. Охотник за чипами вон даже из баррета ее не с первого раза пробил, а я так и вовсе едва поцарапаю. Да и неизвестно, где его там, в механическом нутре, ковырять, этот хренов чип. Железные ястребы из Невы или московские умельцы, конечно, разобрались бы, но не тащить же через пустыню все электронные кишки робота на собственном горбу.
Так что пришлось его бросить. А чтоб не досталась добыча кому-нибудь, кто ни разу ее не заслужил, я включил радио на общую волну и сказал:
— Эй, охотник? Всех железок перебил? Один застрял тут, недалеко, километров пять к северу от тебя. Блок наводки я ему выбил, возьмешь легко. Еще раз спасибо за помощь, брат.
Он не отозвался. И мы так и не узнали ни его имени, ни клана. Кира минут пять напряженно слушала радио, потом спросила:
— Роботы его убили, да?
Конечно, лучшие из нас тоже ошибаются, да и механоиды серьезные противники, даже без координатора. Но с таким вооружением… вряд ли. Лазер минигану не конкурент, хотя бы из-за скорострельности. Пока разрядники накапливают мощность, шестистволка перелопатит все вокруг в железную пыль.
— Да нет, что ты. Просто занят войной, не до болтовни сейчас. Или ушел слишком далеко, наших раций не хватает. Жаль тогда, вон тот парень, — я кивнул в сторону покалеченного Р2-Д2, — еще пожужжит. Ладно, двинули.
Далеко от недавнего побоища в тот день мы так и не ушли. Кира все время жаловалась на головную боль. Конечно, при этом она мужественно обещала, что сможет идти столько, сколько надо, но я решил сделать дневку как можно быстрее. Хотя бы километров на пять отойдем от заслона — и можно начинать искать подходящее местечко. Кроме стичей, здесь бояться особо некого: не каждый сталкер попрется в такую глушь, не то что наемники или Исла.
Не так просто оказалось ставить барьеры, как, бывало, рассказывали наемники и старатели, в очередной раз поругивая псиоников, которым «можно даже в трусах по шахте ходить». Обставился, мол, непробиваемой стенкой и жги, пока всех не изведешь.
Дневка прибавила Кире сил, по моему настоянию она уничтожила двойную порцию воды и выспалась всласть. К вечеру проснулась вполне бодрой и заявила:
— Вот, я теперь как новенькая. Сто лет могу идти без остановки.
Но я то и дело замечал, как она украдкой морщилась или прикладывала пальцы к вискам. Все же фокус с барьером даром не прошел. Интересно, как у нее дела с пси-резервом? Не окажется вдруг, что опять «весь исчерпался»?
«Хотя, может, оно и к лучшему. Не тебе, Андреналин, переживать, было время, пули пальцами вытаскивал, а раны вычищал подожженным порохом. Сейчас разве что-то изменилось?»
Наверное, да. Если вдруг ранят Киру, вряд ли я смогу спокойно ковыряться в ране, слушая, как она стонет от боли. Ногу-то вон выправил с трудом.
«Но выправил же. Ходит и не жалуется. Даже бегает».
Кира и в самом деле бодро шагала рядом. Молча.
Так и шли — она молчала, а я спорил и переругивался сам с собой.
Сразу после полуночи пески сменились сначала высохшим в труху глиноземом, потом опять началась пустыня, выбеленная известняковой пылью. А еще через пару часов под ногами зазвенел такыр.
Мы пошли быстрее. И даже немного прошагали под утренним солнцем — суглинок не нагревался так сильно, не жег ноги и не высасывал последние капли влаги, как раскаленный жарой песок. Дневка получилась чуть короче, к тому же мы спали по очереди, урывками, и к ночи Кира все еще выглядела сонной и немного усталой.
Тикки, которому стоять на страже не полагалось, благополучно продрых все смены и казался самым свежим среди нас. К тому же он, безусловно, растолстел, обзавелся красивой шкурой, оранжевой, переливающейся в зелень и пурпур, и вообще выглядел довольным жизнью. Конечно, его то и дело бросали в мешок и тащили куда-то, потом выпускали, чтобы через пару минут снова бесцеремонно схватить за загривок. Но кормили зато от пуза — Кира делила с гекконом свою долю рациона. А эта дрянь, пусть и напоминает по вкусу вареную портянку, под завязку напичкана белками, жирами и витаминами. Каждый раз глотаешь с отвращением, но уж всяко лучше, чем копченую крысятину жрать.
Несмотря на короткую дневку, я не стал делать ночной привал. Такыр так и летел навстречу, мы прошли не меньше двадцати километров. Днем отоспались, а после захода я опять задал быстрый темп. Кира явно держалась из последних сил, но молчала, не жаловалась.
Зато под утро следующего перехода я показал ей на узкую черную полосу у самого края светлеющего горизонта. Она словно очнулась, даже попросила у меня винтовку и долго вглядывалась в прицел.
— Ух ты! Шоссе?
— Самое начало дороги к столице. А вон там, — я показал рукой на северо-запад, — Новая Москва. По шоссе не пойдем, пока не подберемся ближе к куполу, где патрулируют рейнджеры. Слишком опасно. Но из виду терять не будем.
— А Оазис где? — Кира действительно оживала. Улыбалась, с интересом смотрела по сторонам.
«На что тут смотреть? Сплошная пустыня. Или она решила, что раз дошли до шоссе, то самое скучное позади? Ну, в общем — да. Скучать точно не будем. Теперь на нас начнут охотиться куда активнее. Вся мародерская мразь, наемники без кланов, бандиты окопались именно в Москве».
— Сзади остался. На юго-востоке.
Я показал направление. Кире явно понравилась такая игра. Она ткнула пальцем на север.
— А что там?
— Светлый Град Китеж, только идти до него очень и очень долго. И не слишком перспективно. Надо вообще быть большим оптимистом, чтобы надеяться дойти туда пешком. Четыре заслона — один другого круче, а у самых границ города так вообще в несколько слоев.
Конечно, она не успокоилась.
— А если я буду очень и очень долго идти… — она зажмурилась и крутанулась на месте, — в эту сторону?
Вот любопытная! Ну, сама виновата.
— Я бы не советовал. Тебя могут ожидать неприятные встречи и невеселые сюрпризы.
— Да? — Кира чуть толкнула меня плечом. — Но ты же меня защитишь?
Я хмыкнул.
— Боюсь, одного меня на них всех не хватит. Там Исла, корсарский город.
— Ой. Что, правда?
— Правда. И, боюсь, там тебе рады не будут.
Она помолчала несколько секунд, но быстро нашлась:
— Тогда мы туда не пойдем. А что на востоке?
— Много забавного. Очень грязные места, фонит так, что таблетки арадианта придется лопать пачками. Дальше идут заслоны, а за ними — вырубленный в скалах город Одержимых. Говорят, там большая военная база была до войны. По ней хорошо отбомбились, до сих пор радиация высокая. Отсюда и все тамошние чудеса.
