– Меня интересует один труп полугодовой давности…
– Ты в своем уме? Опять эксгумацию провести задумал? Или забыл, как в прошлом году получил по шапке от начальства?
Да, был такой случай. Еще зимой. Арсений, заартачившись, добился санкции на эксгумацию трупа по делу, которое начальство давно уже собиралось закрывать. К сожалению, следствию это ничего не дало, дело все равно прекратили, хотя Арсений и чувствовал, что разгадка есть, и она совсем не совпадает с официальной версией. Но ему довольно прямо сказали, чтобы не совался, куда не надо. Еще и выговор влепили, после того, как родственники покойника накатали на него жалобу. Кстати, именно их и подозревал тогда Арсений, а ему все подсовывали и подсовывали доказательства убийства с целью ограблением неким залетным гастролером с Востока.
В Североморье все плохое приходило с Востока. Эта была традиция.
«Кому выгодно?» – он задавал себе этот вечный вопрос римских юристов, едва получал в производство новое дело. Тогда выгодно было родственникам. Потому что убитый был известным и преуспевающим домовладельцем, которому перевалило за шестьдесят. И вот тут-то, на закате жизни, он неожиданно встретил свою «настоящую любовь», которую, как водится, «искал всю жизнь».
Ею оказалась некая юная особа из провинции, которая сразу же поняла, какие блага сможет поиметь, зарегистрировав свои отношения с «папочкой». Чтобы семейное состояние не уплыло от многочисленной родни, влюбленного бизнесмена решили попросту прихлопнуть, обвинив во всем случайного грабителя, решивший попутно с кошельком отобрать и жизнь у своей жертвы…
Но доказать причастность родни Арсению так и не удалось. Это уже потом он краем уха услышал, что родня, решившаяся на такой шаг, обезопасила себя со всех сторон, не забыв вручить некий ценный подарок кое-кому наверху. Очередная попытка реанимировать дело, когда нашелся ценный свидетель, провалилась под крики и вопли «очень высокого» чина. Вначале Арсений даже думал написать рапорт об увольнении, но потом передумал. Теперь многие вещи приходилось делать наперекор всему, зачастую скрепя зубами.
– Михаэль, никаких эксгумаций на этот раз. Не помнишь ли ты вскрытие некого Лина Шаллека? Лина Черного, поэта. Сначала обследование вел Лациус, установил бытовуху, печень, алкоголь, все такое. Потом ты делал повторное исследование, уже на предмет обнаружения следов насилия. Вот я и хотел спросить…
– Ага, помню. Именно так – Лин Черный, поэт-песенник. Кстати, знаешь, они тоже иногда умирают. Реже, конечно, чем обычные люди…
– Знаю, Миха. Все умирают.
– Ой, оставь философию. Не надо рассказывать, что все люди смертны патологоанатому, ладно? Я не пойму пафоса. Лучше скажи, что тебя интересует? И каким боком этот поэт относится к недавней разборке?
– Похоже, он как-то связан с Круковским. Ну, с тем самым, что ты называешь «номером одиннадцатым».
– А… Понимаю. Ищешь связь?
– Если бы я только знал, что ищу, – горько ответил Арсений. Врать не пришлось: он действительно не знал.
– Ну что ж, могу тебя порадовать: тот случай я помню. В нашей профессии склероз не приветствуется, а то вынешь какой-нибудь орган, забудешь, куда положил, то-то крику будет.
– Михаэль!
– Ладно-ладно. Шутю я. Короче, не было с Шаллеком ничего такого. Песенник твой действительно от спиртного загнулся. Я уже не помню подробностей, но только сомнений ни у кого не возникло. И у меня в том числе.
– А почему тогда назначили повторное исследование?
– Как это – почему? Мы же выполняем постановления и распоряжения следователя. Мне поручили проверить, я и проверил… Помню точно – ничего не обнаружил. Вот, вспомнил! Там болезнь у него какая-то редкая была, достаточно было бы выпить пятьдесят грамм портвейна, чтоб загнуться, а он и поллитрой не ограничился…
– Что же он – не знал, что ли? В материалах дела есть выписка из медицинской карты, там четко указаны рекомендации терапевта…
– Я не знаю, что там у тебя в материалах, – неожиданно перебил его эксперт, – поищи-ка ты лучше в них сопроводительное письмо следователя, который дал мне указание провести повторное исследование. Там все сказано. Ты ж не думаешь, что я ради собственного интереса по второму разу пошел труп резать?
– Какое письмо? – Арсений быстро просмотрел все документы дела. – Ничего такого нет.
– Я и говорю, что меня не интересует, что в твоих материалах есть. Скучно. Пойду, порежу кого-нибудь, настроение подниму. А письмо ты поищи. Кстати, копия наверняка в моей «фирме» осталась, где-то в архивах. Если порыться…
– Слушай, Михаэль… Может, пороешься? С меня пиво!
– Ага! А разопью я его в сауне, в которую никогда не попаду! – съязвил эксперт, но все же согласился: – Ладно, так и быть.
– Пока будешь искать, я запрос сделаю. Скажи, не помнишь, кто из следователей письмо направил? Тут в деле их трое указано.
– Не помню. Следователь не наш, не из Центральной, это точно. Из межрайпрокуратуры кто-то. Я его не знаю. Кстати, больше никогда и не пересекался с ним по работе.
– Что ж, попробую сам. Но тебе – в любом случае спасибо!
– Спасибо должно быть в бутылках по ноль пять, темное, охлажденное. Понял? Позвони под вечер, думаю, успею найти эту бумажку…
6
Весь вечер и половину ночи, Ксюха просидела над конспектами. Глаза слипались, она терла их руками, промывала водой – и снова бралась за книги. Кофе она выпила столько, что, казалось, он плескался у самого горла. За спиной бормотала что-то свое молодежная FM-станция «Радио Север».
Переписанные в библиотеке статьи Ксюха выучила почти целиком, пробежалась по основным темам и, в общем, чувствовала себя во всеоружии. Всегда есть шанс со страху чего-нибудь забыть, но она надеялась, что все-таки пронесет.
Собирая на утро сумку, случайно задела наспех сложенную на столе стопку учебников. Книги поехали вниз и веером растеклись перед ней. В глаза сразу же бросилась строгая обложка «Введения в клеточную биологию». Ксюха открыла книгу, перевернула первую страницу. На обороте титульного листа стоял экслибрис «Из книг Б. В. Круковского».
Невольный подарок профессора. Последний подарок.
Ведь он даже предположить не мог, что не доживет до того дня, когда Ксюха принесет учебник обратно. В солнечный летний день, как всегда приветливый и неунывающий Богдан Владиленович, собираясь в магазин, думал о другом. Об институте, грядущей сессии и студентах, которые составляли теперь большую часть его жизни. Может быть, о чем-то личном. Может, чуть-чуть расстраивался, что Ксюхе не смогла остаться на чаепитие. Или просто предвкушал тихий, спокойный вечер с чашкой островного чая.
Только теперь некому его пить. И посылки с душистым чаем, отправленные на адрес профессора благодарным учеником, вернутся обратно с пометкой «адресат выбыл». В квартире через какой-то срок будут жить чужие люди. Книги, скорее всего, достанутся институтской библиотеке, на радость будущим студентам. И еще три останутся у нее, Ксюхи.
