Мне вдруг стало душно.
– Почему ты считаешь, что я агент?
Зверек озадаченно склонил голову набок, потом рассмеялся. Улыбка ему очень шла. Злое выражение мгновенно исчезло.
– А ты сам не знаешь, что ты агент?
– Нет, – честно ответил я. – Представь себе, мне даже собственное имя в данный момент неизвестно. Я знаю, что могу пробежать сто километров без остановки. Я знаю все виды боевых искусств. Я узнаю все оружие и все виды транспортных средств, что попадаются на глаза. Но про себя лично – кто я такой и чем занимаюсь – ничегошеньки не помню.
Зверек вытаращился на меня круглыми глазами и разинул рот.
– Ничего себе! Я про такое в Сети слышал! У тебя только мышечная память осталась, рефлексы, навыки всякие, а в башке пусто, да?!
– Вроде того, – кивнул я. – И что ты про это читал?
– Уничтожение паттернов памяти, – уверенно заявил зверек. – Одна из фишек Бэнши.
– Кого? – не понял я.
– Дэйдры МакМэрфи. Ты про нее тоже ничего не помнишь? – удивился зверек. – Значит, она была в том паттерне, что тебе стерли.
– Что такое паттерн памяти? – спросил я.
– Ну это… – зверек уставился вверх, подбирая слова. – Это как бусы. Допустим, тебе захотелось пить. Это первая бусина. Ты встал и пошел к ручью. Вторая бусина. Стал пить – третья. Тут на тебя напали. Это четвертая. Ты всех убил и забрал их оружие. Пятая бусина. Вернулся домой. Шестая. Ночью тебе приснился кошмар – те, кого ты убил, восстали и требуют наказать тебя. Седьмая бусина. С тех пор ты не можешь спать, тебя мучает совесть и так далее. Ты хочешь избавиться от тяжелого воспоминания. Бэнши может это сделать. Но удалять надо весь паттерн, все бусы целиком, чтобы у мозга не возникало вопросов, какого черта ты делал у ручья, почему у тебя на руках капли крови, а не воды, и так далее. Все, что имеет отношение к событию, которое ты хочешь забыть, – надо удалить. Если останется хоть одна маленькая ниточка, мозг будет стремиться восстановить картинку памяти целиком. Я слышал, что Бэнши умеет и кое-что еще, но это, может, просто так болтают.
– Что болтают?
– Будто она может стереть твои собственные воспоминания и записать тебе чужие.
У меня пересеклось дыхание от волнения.
– А можно как-то узнать, что за паттерн мне стерли?
Зверек пожал плечами:
– Я не знаю. Не разбираюсь в этом. Спайдер разбирался немного, но ты его задушил.
– Ты знаешь кого-нибудь еще, кто сможет помочь?
Зверек некоторое время задумчиво на меня глядел, потом сказал:
– Здесь вряд ли. Надо идти в Тай-Бэй.
– Ладно, отведешь меня.
– С агентом не пойду, – последовал категоричный отказ.
– Ты думаешь, я агент?! Почему?
– Ты одет как агент, дерешься как агент и у тебя идентификационный чип с маяком в голову вставлен. Любой радар-антиполицай засечет. Наш сразу засек.
– Почему же до сих пор никто не пришел по мою голову? Почему правительство никого не послало за мной?
Тот снова пожал плечами:
– Насчет правительства не знаю, а другие банды… Этот пляж был территорией Спайдера. Пятьдесят километров побережья. Не волнуйся, завтра утром, как только станет известно, что территория теперь ничья, сюда нагрянут соседи.
Я не обратил внимания на это предупреждение.
– Номер чипа можешь сказать?
– Могу…
Звереныш слез со своего места и подошел к огромному металлическому стеллажу, заваленному всяким технохламом. Нажал кнопки на коробке с небольшой спутниковой тарелкой.
– Серийный номер твоего чипа 786 567 343 454, – сказал он.
Я подошел ближе. Простые красные цифры на примитивном дисплее… Но их вид вызвал целую бурю эмоций у меня внутри. За этими цифрами скрыта моя тайна!
– Идентификационные чипы агентов работают как простейшие маяки. Никакой сложной электроники, – сказал зверек. – Поэтому их почти невозможно уничтожить. Если только вытащить у агента из головы и молотком разбить.
– Сделай так, чтоб я мог в Сеть выйти. У меня биофонный чип сожжен, – сказал я.
– Сейчас… – флегматично согласился зверек.
– Только без глупостей, пока я буду подключен. Хотя, знаешь…
Я подошел к зверьку и защелкнул один браслет на его тонком запястье. Второй закрепил на металлической опоре стеллажа.
– Не хочу, чтоб ты мне горло перерезал, пока я в Сети. Отсюда ты сможешь со мной разговаривать, но дотянуться до моего горла у тебя не выйдет.
Зверек только пожал плечами. Ничего странного в моем поступке он, похоже, не усмотрел. В Буферной зоне «доверяй, но предусматривай» – один из главных принципов жизни.
– Думаю, раз вы так боитесь полиции и агентов, у вас должны быть их списки, – сказал я. – Или по крайней мере доступ к правительственным базам.
– Доступ к базам у Спайдера есть, – сказал зверек. – Он недавно покупал в Тай-Бэе, чтобы знать, где какие спецоперации проводятся и проводились. Там интересные вещи можно найти.
Через пару минут я уже сидел в видеоочках и сенсорных перчатках перед монитором.
– Климент Перцов? – спросил я у зверька, увидев на идентификационной панели чье-то имя в качестве логина.
– Это тот, чьим чипом мы пользуемся для выхода в Сеть. В Буферной зоне не у всех свои биофоны имеются, да и те, кто их имел, чаще всего избавляются от них, едва перейдя границу.
– А кто такой Перцов? – поинтересовался я.
Зверек ответил мне через наушник:
– «Подснежник».
– Кто? – не понял я.
– Человек, живущий в хайтек-пространстве и разрешающий таким, как мы, нелегалам пользоваться его идентификационными номерами и биофонным чипом. «Большой брат» ничего не замечает. Он же по головам просто считает. Видит номера «подснежника», а это на самом деле мы. За это «подснежнику» полагается отстегивать.
– A-a… – протянул я. – Понятно. И много таких «подснежников», тех, кто помогает нелегалам выходить в Сеть?
– С каждым годом все больше. Деньги-то всем нужны, – последовало вполне логичное объяснение.
– Как насчет принципа идентичности? Ведь трехмерная репликация должна полностью совпадать с реальным образом? – спросил я.
Звереныш только фыркнул:
– Еще скажи, что у тебя лицензии на аватар нет.
– Чего?
Звереныш хихикнул:
– Постепенно становится ясно, что за паттерн тебе удалили, раз ты не помнишь, что агент, ничего не знаешь про Бэнши и не понимаешь, что такое лицензия на аватар.
