— Все. Надевайте видеоочки. Поскольку у вас не было первого урока, вы не могли сильно утомиться. Я намерена дать максимальную нагрузку. Будет два часа грамматики.
Тишины никто не нарушил, но большинство лиц в классе приняло страдальческое выражение. Максимальная нагрузка обычно оборачивалась головной болью втрое сильнее обычной и легкой тошнотой. А тут еще целых два урока подряд!
Неожиданно из динамиков, встроенных в потолок, донесся ровный электронный голос Миссис Хайд:
— Ученики Максим Громов и Дезире Кемпински, вас ждут в дирекции. Учитель Йокояма, примите извинения за неудобства.
Стервозное личико Йокоямы перекосило от бессильной злобы.
Когда Дэз, собрав свои вещи, проходила мимо нее, учитель неожиданно схватила Кемпински за плечо и злобно зашипела:
— Куратор знает про твои нарушения! Он не даст тебе дисциплинарной характеристики! Ты наглая, лживая девчонка! Ты только делаешь вид, что исправилась, а на самом деле все такая же преступница! Я вижу тебя насквозь с тех пор, как ты тут появилась. Твое место в Бро! И ты туда вернешься!
— Отпустите меня, — спокойно и громко ответила Дэз, резко дернув плечом. — Вас так и не приняли в Эден, а меня — да. И я буду учиться в Эдене, а не в Бро, нравится вам или нет, учитель Йокояма.
Сказав это, Кемпински пошла к выходу, оставив остолбеневшую училку бесноваться.
Максим быстро проскользнул вслед за ней. Он успел заметить, что от нервного напряжения нейромодулятор голоса Йокоямы заглючило.
— Электродрель закоротило, — сказал он не без злорадства, догнав Дэз в коридоре.
— Знаешь, наверное, все-таки вредна нейролингвистика, — ответила та, — у Йокоямы с головой явная беда. Запихнула в свою память сто языков, бедная операционка и упала.
Дэз постучала указательным пальцем по виску.
* * *
В приемной директора Такимуры уже собрались все остальные избранные. Кроме Чарльза Спаркла, естественно.
— Пожалуйста, садитесь и подождите, пока вас пригласят.
Помощник директора, администратор Варгес, указала им на свободные кресла.
Милош Радович — высокий тощий альбинос с беловато-зелеными волосами, похожими на стекловолокно, белыми бровями и белесыми ресницами, болезненно щурился. Его рука то и дело трогала персоналку. Ее очертания ясно угадывались под зеленой тканью армейского мешка. Радович носил его вместо рюкзака. Он настороженно уставился на Максима и Дэз, но не сказал ни слова.
— Привет, — Карла Маэлз приветствовала их своим искусственным, мягким электронным голосом. — Ну что? Не ожидали? Я сама до сих пор в шоке. Никак не могу поверить.
Она развернула свое инвалидное кресло и подъехала чуть ближе.
— Я Карла, — она протянула руку Дэз.
— Дезире Кемпински, — ответила та, пожав ладонь.
Карла протянула руку и Максиму.
— Максим Громов, — представился он и тоже пожал руку Карлы.
Ладонь оказалась удивительно тяжелой и твердой.
— Мне совсем недавно имплантировали титановые кисти, — похвасталась Маэлз. — До сих пор сама не могу привыкнуть, что у меня работают все десять пальцев! Все свободное время учусь ими пользоваться. Хотите еще потрогать?
Дэз и Максим переглянулись. Потом вежливо пожали еще раз имплантанты Карлы.
Методом исключения Громов понял, что мрачная девушка, сидящая в углу, — это Сонг Ким-Дук. Она держала спину так прямо, что оставалось только удивляться, как у нее плечи не болят. Смотрела перед собой. Руки на коленях. Ноги вместе. Черные волосы стянуты в такой же тугой пучок, какой носит Дэз. Лицо Сонг не выражало ничего, но Громову почему-то показалось необыкновенно злым.
Дэз окинула Сонг Ким-Дук презрительным взглядом.
— Нас собрали для собеседования. Они заполняют формы для перевода. Сегодня, чувствую, об уроках можно забыть, — объясняла Карла. — Еще будут тесты. Да, кстати, приходил куратор Шульц. Забрал ваши личные дела и копии ваших архивных файлов. Сказал, они ему нужны, чтобы посмотреть историю ваших операций за все время, пока вы учились в Накатоми. Зачем ему все это, ума не приложу.
Максим никак не ожидал, что Маэлз такая болтушка.
Прошло всего минут десять, а Громов и Дэз уже успели узнать, когда и что Карле имплантировали, как переживала ее семья и какой прорыв в области мозговых имплантантов она совершила благодаря своему недугу.
Открылась дверь директорского кабинета. На пороге появилась личностный аналитик Мамбата — маленькая чернокожая женщина с блестящей кожей и бритой головой. Со своей обычной, не сходящей с лица улыбкой она произнесла:
— Милош Радович, пройдите, пожалуйста.
Радович вскочил так, будто его разбудили по тревоге. Схватил мешок и быстрыми шагами исчез в кабинете.
Макс тоскливо вздохнул. Лицо свело от дружелюбной улыбки, с которой он слушал нескончаемый монолог Карлы. По счастью, за ее спиной висел небольшой медиаэкран. Шли новости. Звука не было. Оставалось только читать новостные строки.
«Несмотря на растущее недовольство Всемирного комитета по этике, доктор Дэйдра МакМэрфи останется в технопарке Эден еще как минимум на год. Доктор Синклер, учитель и бессменный босс Дэйдры, продлил ее контракт своим личным распоряжением. Напоминаю, что доктор МакМэрфи уже трижды представала перед комиссией по этике. Против нее выдвигались обвинения в создании антигуманных нейротехнологий. Таких, как запись искусственных воспоминаний, цифровое программирование или "нейрозомбирование", попытка создания программы по дешифровке мозговых волн — проще говоря, чтения мыслей. Ни одно из обвинений так и не было доказано. Вот что сказал по поводу своего решения директор Эдена, доктор Синклер...»
На экране появился директор Эдена. Выглядел он строго. Его яркие голубые глаза приобрели ледяной оттенок:
— Дэйдра — добрый гений. Программу искусственных воспоминаний она создавала с единственной целью — помочь людям. Тем, кто пережил что-то ужасное, о чем хотелось бы забыть. Доктору МакМэрфи и в голову не приходило, что эта технология может быть использована во зло. Она ужасалась, читая журналистские домыслы. Медиа все никак не могут отделаться от стереотипа ученого-маньяка. Поэтому поспешили приклеить Дэйдре этот ярлык. Но я не собираюсь мириться с таким положением вещей. Я буду защищать доброе имя своей ученицы и коллеги. Подумайте об этом, прежде чем сочинять очередную утку про нее.
Дэз дернула Громова за рукав:
— Правда, у Карлы очень красивые зубы? Ты согласен?
— Да, конечно, — Макс сообразил, что смотрит в экран непростительно долго. — Я сразу заметил. Из чего они?
Маэлз оторопело вытаращила глаза.
Кемпински неловко рассмеялась. Громов почувствовал, что она довольно сильно наступила ему на ногу.
