После некоторого молчания директор продолжил:
— Дженни нравилось играть, но миссии обычно казались ей слишком простыми. Однажды она пришла ко мне и сказала, что хочет написать собственную игру. Тогда я познакомил ее с Джекобсом, главным инженером «Фобоса». Дженни поехала к ним на стажировку. В их лабораториях она и создала «Вторжение». Сначала она придумала тренировочную площадку по виртуальной стрельбе — множество мишеней и все известное на настоящий момент оружие. Дженни сделала игру по мотивам своего любимого старого фильма ужасов — я купил для нее права на образ монстров. По мере разработки у Дженни появлялось все больше и больше идей. Игра усложнялась, пока не приняла свой настоящий вид. Хоть «Вторжение» создано много лет назад, оно до сих пор является одной из самых сложных — если не самой сложной — игр. Когда она появилась на рынке, то не принесла «Фобосу» больших прибылей. «Вторжение» получилось слишком мрачным, слишком страшным и слишком трудным для бестселлера. Но Дженни осталась им довольна.
А после начался настоящий кошмар. Мне позвонил директор Интерпола и попросил приехать. При встрече он начал сообщать мне одну ужасную новость за другой. Во-первых, что Дженни — хакер, известный под ником Электра. Во-вторых, у них есть доказательства ее вины и они обязаны произвести арест. И в-третьих...
Директор чуть побледнел, кашлянул в кулак. Похоже, признание давалось ему нелегко.
— В-третьих, именно Дженни помогла Джокеру уничтожить... уничтожить то, над чем я работал больше пятнадцати лет. Я... я был зол. Я был в отчаянии. Я до сих пор не понимаю, как она могла так поступить! Но поговорить об этом нам так и не удалось. Когда я вернулся домой — Дженни уже не было. Она исчезла. Я искал ее. Хотел понять! А потом... Потом была атака на Эден. Первая. Когда технопарк разрушили до основания. Среди нападавших была Дженни. Вместе с Джокером! Я не знаю, понятия не имею, за что она так ненавидит меня! Она моя дочь, но... — на мгновение директор прикрыл глаза рукой. — Мне ничего не остается, как бороться с ними! Они хотят разрушить Эден. Стереть с лица земли все то, над чем я работал всю жизнь! Джокер считает, что мы отравляем землю. Какой бред! Если бы не Эден, человечество давным-давно бы начало вымирать из-за голода, болезней, нехватки воды! Он даже представить не может, какой хаос начнется, если техносфера исчезнет! Чем он будет кормить двенадцать миллиардов человек? Где он возьмет достаточное количество пресной воды? Лекарств? Строительных материалов? Все это дает Эден! На планете больше нет ресурсов, нет свободного места! У природы нет сил на восстановление! Если Джокер победит — сначала начнется мор, потом бойня из-за остатков пищи, а под конец останется лишь голая, выжженная дотла пустыня. Его надо остановить. Для этого создается «Моцарт»...
— Но ведь «Моцарт» — не программа безопасности! — от удивления Макс перебил директора на полуслове. — Он же пишет музыку! Ну то есть должен...
— Задача в данном случае не имеет значения. Важен алгоритм решения, — покачал головой доктор Синклер. — Я объясню. Много лет мы не можем поймать Джокера. Мы не можем даже приблизительно узнать его местонахождение. Мы даже не знаем, как он выглядит! Хотя все это время он использует одну и ту же тактику — тактику интуитивных решений. К своим операциям он подолгу готовится. Изучает планы Сетей, зданий, добывает коды, узнает все, что имеет хотя бы отдаленное отношение к тому, что он задумал. Мы находили следы, его тайники, убежища — все говорило об этом. Но! — Директор поднял вверх палец. — Проанализировав историю его хакерских атак, мы выяснили, что Джокер никогда не придерживался плана. У него его попросту не было! Ни разу. Он просчитал главное: его единственное преимущество перед машинами — это способность к интуитивному творческому мышлению. И он использует это преимущество на все сто. Любые системы оказываются неэффективны. То, что делает Джокер во время атаки, кажется им набором нелепых действий и случайностей. Парадоксом, ошибкой! Ни одна программа не может противостоять ему, потому что действия Джокера не подчиняются логике. Взять, к примеру, его знаменитую атаку на главный сервер Интерпола. Считалось, что вскрыть его невозможно, но Джокер попытался. Он начал с самых дальних Сетей, прямо не связанных с Интерполом, и взламывал их одну за другой, пока не добрался до Сети компании «Гертц» — той, чьи офисы по прокату турбокаров есть в каждом аэропорту. Через нее перешел в Сеть службы безопасности аэропортов, которая напрямую связана с Интерполом. Ему оставался только один шаг, на котором бы его непременно остановили. Но только в том случае, если бы он был один. Тогда Джокер разослал свое знаменитое сообщение: «Хакеры Земли — валите Интерпол в 23:15!» И ровно через пять минут на главный сервер обрушилось двенадцать тысяч шестьсот восемьдесят три атаки. Дальше все зависело только от скорости Джокера. Со всеми хакерами система справилась менее чем за десять секунд. Но для этого ей понадобилось подключить всю дополнительную память. В том числе и ту, что обычно занята обработкой непрерывно поступающей почты. Джокер влез на самый защищенный сервер в мире самым простым из всех возможным способов — через почтовый ящик. Его атака заняла в общей сложности три дня. И все это время он действовал по наитию, не имея никакого плана. Просто носился по Сети, постепенно сужая крути, пока случайно не налетел на свою цель. А теперь скажи мне, ученик Громов, что является квинтэссенцией человеческой способности спонтанно брать из хаоса нечто, перемешивать, следуя одним лишь эмоциям и чувствам, а в результате получать уникальную, неповторимую гармонию?
— Музыка?! — Громов едва усидел на месте.
Теперь все встало на свои места. Да! Это же просто! Никто не в состоянии объяснить, как рождается мелодия! Она может быть какой угодно! Потом по законам гармонического звучания к ней подбирается аккомпанемент. С этим машины давно научились справляться. Правда, их аранжировки скучны до невозможности... Все одинаково благозвучны и логичны. В них никогда не бывает резких, диссонирующих нот. Тех самых, что превращают музыку, написанную человеком, в запись его индивидуального, личного чувства. Неповторимого и мимолетного.
Ход мыслей Синклера стал ясен. Если появится программа, способная к интуитивному, творческому выбору, программа с фантазией, программа, лишенная логики, программа, противоречащая самой сути программирования, — только тогда появится шанс остановить Джокера.
Вспомнились слова Дэз, которые она произнесла еще в Накатоми. В тот день, когда села за их столик и спросила про Образца.
«Интуитивная прога? Это же гениально! Это противоречит самой сути программирования!»
— Поэтому, получив мою заявку, вы пригласили меня в Эден и назначили специальную стипендию? Думаете, у меня получится заставить работать «Моцарта»?!
Громов подался вперед. Директор же встал, обошел свой стол и снова сел в львиное кресло. Непонятно, как доктору Синклеру это удалось, но теперь он выглядел совершенно спокойным и уверенным. Словно не было минуту назад этого надрывного рассказа о его дочери, Джокере, «Моцарте».
— Сэр... мне... мне, конечно, очень приятно узнать, что вы так высоко оценили моего домашнего робота, но... Простите... Я думаю, вы ошибаетесь. Вы... вы меня переоцениваете. Программа, которую я написал для своего робота, может сама создавать новые скрипты — но только в рамках известных ей задач. Да, она адаптивная, но назвать ее интуитивной пока что нельзя. Образец догадается выключить утюг, если уже умеет выключать чайник, но он никогда не напишет стихотворения, даже если будет знать десять тысяч слов! Простите, доктор Синклер. Я, должно быть, разочаровал вас, но... После того, что вы рассказали, мне не хочется вас напрасно обнадеживать. Мне правда очень жаль...
