— Что такое «исследовательская зона»? — спросил он.
— Это информация закрыта для обычного доступа, — последовал ответ.
Громов провел смарт-картой по датчику и приложил направление к сканирующему экрану. После чего повторил вопрос:
— Что такое «исследовательская зона»?
Ответа не последовало, но из слота вылез кусок пленки с объяснением, куда следует идти. Плюс всего несколько слов: «Исследовательская зона — закрытая для доступа учеников и большинства преподавателей секретная территория Эдена».
* * *
Макс уже в третий раз проходил мимо гигантского одуванчика, пытаясь найти лифт 132-А, указанный на плане. В лабораториях отделения бионики выводили такое количество растений, что все коридоры, переходы и прочие относительно свободные места были превращены в оранжереи. Кадки, корзины и ящики с разнообразными генетическими чудесами стояли так плотно друг к другу, что производили впечатление диких джунглей. Найти в этих зарослях какую-либо дверь представляло большую проблему.
«Ухо» Громова ожило голосом Дэз.
— Макс, сегодня вечером у нас первая тренировка, — сказала Кемпински. — Собираемся в семь, чтобы обсудить тактику, выбрать капитана и прочие детали. В восемь загружаемся на арену «Вторжения». Начнем с тренировки стрельбы. Она у вас всех не слишком хорошая.
— Хорошо, — механически бросил Громов, не переставая искать глазами чертов лифт.
Пробегав по этажу еще десять минут, Макс в отчаянии присел на скамеечку и без всякой надежды проговорил:
— Дженни, ты, часом, не знаешь, как пройти в исследовательскую зону? Сам я, похоже, никогда не найду.
В этот момент за его спиной раздался негромкий звонок, какой обычно извещал, что лифт прибыл на этаж.
Макс обернулся. Прямо за ним разъехались легкие алюпластиковые створки небольшой кабины, где мог поместиться только один человек. Над лифтом светился номер — «132-А».
— Спасибо, — пробормотал Громов, а сам подумал: «Его тут не было! Я же раз десять мимо проходил, сюда точно заглядывал!»
Но как только его рука коснулась лежащей в кармане склянки с чипом, удивление отступило на второй план.
Лифт ехал довольно долго. Казалось, он едва тащится. Никакого сравнения с остальными турбоподъемниками, что сновали вниз-вверх по зданию технопарка с такой скоростью, что дух захватывало. Красные цифры на табло медленно отсчитывали этажи. Тринадцать, двенадцать... пять... три... ноль... минус четыре... минус двенадцать...
Воздух стал более влажным и спертым, вокруг стояло едва различимое, но непрекращающееся гудение. «Я глубоко под землей», — подумал Громов. Он никогда не слышал, как работают установки подачи воздуха на большую глубину, но догадался, что гул идет именно от них.
Двери открылись. Темный холл, слабо освещенный газовыми трубками-лампами. Их мертвенно-бледный синеватый свет делал передвижение едва возможным. Рассмотреть надписи и номера на дверях уже не удавалось.
В мертвой тишине, нарушаемой лишь тихим однообразным гудением, все приобретало зловещий оттенок. Громов вышел. Посмотрел на план. Ему надо направо. Лаборатория 132-А где-то там, в самом конце коридора.
— Интересно, они все ценное оборудование прячут неизвестно где? — вслух попытался пошутить Макс, оглядываясь по сторонам.
Внезапно ему показалось, что где-то он этот коридор уже видел. Во всяком случае, эти прямоугольные толстые двери из проржавевшего металла — точно. С потолка упала капля воды — конденсат воздушных установок — и попала прямо за шиворот Громову.
— «Вторжение»... — прошептал он едва слышно.
В правом виске закололо, а пальцы начали леденеть.
— Для полного счастья не хватает только проснуться черт те где, — Макс снова тронул склянку в своем кармане, но на сей раз это не помогло.
Знакомое ощущение панического страха, что всегда появлялось у него в этой игре, на сей раз чувствовалось настолько реально, насколько это вообще может быть.
— Так вот, значит, что ты нарисовала, Дженни, — Громов посмотрел на решетчатый пол под своими ногами.
Сердце бешено колотилось. Казалось, сейчас откуда-то выскочит склизкая мерзкая тварь с острыми клыками и пикой на хвосте.
— Лаборатория 132-А...
Громов остановился перед огромной, похожей на сейф дверью. Даже в скудном свете синих ламп было видно, что она ржавая и ею давным-давно никто не пользовался. Макс посмотрел по сторонам в поисках электронного замка. Сбоку нашелся прямоугольник, похожий на сенсорную панель. Поверхность ее покрывал слой пыли. Громов приложил к ней свою карточку. Никакой реакции не последовало.
— Бред какой-то...
Громов обернулся назад, подумав, что самое разумное — это вернуться и спросить в инвентории еще раз, куда ему следует идти. Потом взглянул на дверь... и стал искать в своем рюкзаке салфетки для «освежения» сенсорных поверхностей.
Чувство было странное. Будто образовалось два Макса. Один лихорадочно искал салфетки и почему-то очень хотел узнать, что же за этой старой дверью, а второй отстраненно наблюдал за первым и считал его действия, мягко говоря, ошибочными.
— Зачем я это делаю, кто-нибудь объясните мне!.. — произнес Громов риторически, с усилием стирая вековой слой рыжей пыли с датчика.
Израсходовав почти весь запас салфеток, Макс добился относительной чистоты сенсорной панели. Приложил к ней карту и... Дверь со скрежетом подалась вперед и отодвинулась в сторону, пропуская Громова внутрь абсолютно темного помещения. Свет даже и не подумал включаться автоматически. Макс машинально, как делал это на арене «Вторжения», протянул правую руку в сторону и опустил вниз ручку старого рубильника.
Под потолком тут же одна за другой начали зажигаться длинные неоновые лампы.
— «Вторжение» — третий уровень. Невероятно...
Громов не мог поверить своим глазам. Все, что он видел в данный момент, было ему знакомо. Эти длинные металлические столы. Эти пустые алюминиевые полки. А в углу огромный, старый, довоенный наноскоп «НС-231» — первый цифровой аппарат, способный разглядеть даже атом, со встроенными анализатором и модулятором среды. «НС-231» занимал целый угол и больше напоминал самоходный бронетранспортер. К рабочему месту надо было подниматься по лесенке.
— Гхм, — Макс кашлянул в кулак и обратился к Дженни, не особо надеясь на ответ, — я вообще-то рассчитывал на что-то поновее... Но, в общем, какая разница.
Он забрался в кресло, включил агрегат. Тот ухнул и с натужным воем запустился. Электронное табло сбоку от окуляров показывало состояние машины. Наконец оно сообщило, что наноскоп готов к работе.
«Поместите препарат в отсек», — потребовала машина. Из-под окуляров выехал приемник. Макс осторожно вынул пробку из колбы и положил чип в гнездо для препаратов. Приемник тут же утащил его внутрь наноскопа. Секунды через две на мониторе появилась надпись «Препарат готов к работе».
