Она взглянула на Громова и пожала плечами с виноватой улыбкой. Было странно видеть, как на ее взрослом лице проступили детские черты.
— Ты мне нравишься, Макс, — просто сказала Дебрикассар. — Сразу понравился. В тебе есть сила. Я всегда чувствую людей, в которых скрыта большая сила. До сих пор еще ни разу не ошиблась.
Прежде чем Громов успел что-либо сообразить или ответить, ошарашенный ее словами, Паола осторожно и нежно прижалась губами к его щеке. Потом встала и пошла прочь.
Макс обескураженно смотрел ей вслед, забыв об уроке софт-инжиниринга, который должен был начаться с минуты на минуту.
— Вижу, у тебя появились новые друзья, — раздался за спиной насмешливый голос Дэз.
Громов даже вскочил от неожиданности. Кемпински выглядела странно. Покраснела, будто сильно злится.
— Фух... ты меня напугала, — выдохнул Громов. — Ты что тут делаешь?
— Уже ничего, — фыркнула Кемпински. — Искала тебя, хотела извиниться за то, что сказала утром.
— Да ладно, я не...
— Извини, Макс, — перебила его Дэз, чеканя каждое слово.
— Дэз, я хочу играть с вами... — начал было Громов.
— Правда? — издевательски протянула та. — Боже мой! Не верю своему счастью! Мы уже не смели надеяться. У тебя тут вон какие интересные игры начались...
Она кивнула вслед ушедшей Паоле.
Макс чуть прищурился, потом сделал шаг вперед и заглянул Кемпински в глаза.
— Дэз, — он сжал губы, которые сами собой норовили расползтись в улыбку, — что это с тобой?
Та отвернулась и сердито пробурчала:
— Ничего! Сегодня в семь, так же как вчера. Если тебя опять не будет, мы возьмем четвертым Радовича.
— Милоша? — удивился Макс.
— Да, мы с ним пересекались на бионике, — уклончиво ответила Кемпински, — он вполне ничего оказался. Помог мне понять эти дурацкие семь степеней адаптации кибергена. Сам спросил, есть ли у нас в команде место. Так что ты, если... — она запнулась, — если все же не очень хочешь, не тяни. Лучше сейчас скажи.
— Я хочу играть с вами в команде, — сказал Макс. — Ну как еще сказать? Правда хочу, Дэз. И еще, раз уж вышел такой разговор и на софт мы все равно опоздали, может, ты скажешь, в чем дело? Почему ты все время на меня злишься?
— Да не злюсь я! — запротестовала Дэз. — Слушай, мы еще успеем на софт, если бегом. Не хочу лишний раз Борисова злить. Побежали!
Макс даже не стал пытаться догнать Кемпински.
* * *
Когда Макс пришел в класс — все уже подключились к Сети. На большом мониторе высвечивалось, как ученики пытаются перепрограммировать ракеты гипотетического противника, летящие к цели. То и дело вспыхивало сообщение: «Ученик такой-то. Миссия провалена».
Для этого в Эдене использовались те же комплекты силиконовых контактов, что и для нейролингвы.
— Вы опоздали, — сообщил ему Борисов, едва глянув в сторону вошедшего.
— Да, извините, я... — Макс попытался выдумать оправдание, но быстро в голову ничего не пришло.
— Если у вас были более важные дела, можете продолжать заниматься ими, — пальцы Борисова быстро бегали по сенсорному экрану, на ходу подстраивая задание для учеников. — У меня нет времени ждать, пока вы подключитесь, и уж тем более второй раз объяснять задачу. Так что можете быть свободны.
— Но...
Макс замялся. Второе дисциплинарное взыскание подряд получать не хотелось.
Борисов как будто прочитал его мысли.
— Идите же! — сказал он с раздражением. — Я не собираюсь просить Дженни, чтобы она отправила вас подрезать кустарник или чистить коллектор. Ни мне, ни вам от этого никакой пользы. Ну, идите! Вы меня отвлекаете.
Профессор опустил вниз микрофон нейромодулятора и начал давать ученикам указания:
— Не пытайтесь взламывать систему! У вас на это нет времени! Думайте, как сбить ее сигнал! Оставьте в покое сами ракеты! Ракеты не думают! Думает комплекс наведения! Ищите его!
Тут на табло вспыхнула надпись: «Ученик Кемпински. 100% уничтожение базы противника». Дальше строками побежали подробности — время выполнения миссии, количество совершенных операций и так далее.
— Кемпински, хорошо. Переходите к следующей задаче, — сухо отметил это Борисов, потом добавил: — Подойдите ко мне после урока. Поговорим насчет вашего зачисления в мою проектную группу.
Громов уже вышел за дверь, когда услышал последнюю фразу профессора, и невольно замер на месте. Борисов, похоже, отвечал на вопрос Дэз, поступивший по ее каналу связи.
— Нет, я не думаю, что от вас будет польза проекту, — говорил он, — просто не хочу, чтобы вас отчислили с моего факультета в конце семестра. У вас большой талант к софт-инжинирингу. Я не стану спрашивать, откуда у вас навыки по распечатыванию чужих систем, но само по себе их наличие впечатляет. Все, ученик Кемпински. Выполняйте задание.
Макс улыбнулся.
«Ну-ну... Посмотрим, что ты теперь скажешь о "Моцарте", Дэз», — подумал он.
* * *
Будильник сработал в семь часов. Громов вскочил и не сразу понял — утро сейчас или вечер. За окном быстро темнело. Снаружи доносились голоса и смех. Вечерняя жизнь Эдена была довольно насыщенной. До развлекательного комплекса Макс пока так и не добрался.
— Спасибо, мне и здесь пока не скучно, — проворчал он как-то на приглашение Чарли.
Тот пожал плечами, и они с Дэз пошли «на разведку». На следующий день оба взахлеб рассказывали, какое там отличное место, какой звук на танцполе, какие аттракционы, какая огромная коллекция фильмов в архиве и так далее. Это при том, что Спаркл и Кемпински не успели обойти даже трети комплекса.
Макс слез с кровати, подергал ручку санузла — заперто. Изнутри доносилось задушевное пение Феникса Дрэдда младшего. Обычно Громов любил слушать заливистое душевное исполнение старинных христианских гимнов соседом. Однако сейчас по некоторым причинам это напрягало. Если Феникс начал петь — значит, он в душе, а это может быть очень надолго.
— Все-таки я бы подумал насчет удвоения санузлов, — сердито сказал Макс экрану связи с интеллектуальной системой, не нажимая кнопки «вызов». Что думает Дженни о его предложениях, он уже в общих чертах знал.
Натянув джинсы и майку, Громов вызвал Дэз. Кемпински ответила сразу:
— Ты идешь? Мы все уже собрались. Игровой портал 26. В середине коридора увидишь дверь, на ней надпись — команда №4. Нам на жеребьевке такой номер достался.
— Угу, — кивнул Громов и отключился.
Последний раз с надеждой дернул ручку двери. Но сосед как раз только-только начал исполнять свой коронный, безумно длинный и сложный блюз «Да, Бог любит тебя, я знаю».
