Все эти подробности, фантомы бывших скандалов, скопившиеся непонимание и гнев бились внутри грудной клетки. Чтобы не выпустить их наружу, Сергей буквально каменел — напрягал все мышцы в теле, превращая их в живую броню. Не дать вырваться гневу. Не лишиться шанса на доверительный разговор. С одной стороны был весь негатив, скопившийся у Сергея за эти два года, а с другой — только слабая, призрачная надежда, что ему удастся достучаться до Полины. И еще любовь. Слабая, измученная, чахоточная, голодная любовь. Если бы Боттичелли рисовал свою Венеру с любви Сергея — у него бы вышел портрет узницы концлагеря.
[+++]
Простояв у окна минут десять, Сергей более-менее подавил в себе агрессию. Можно было начать разговор. Предпринять еще одну попытку выяснить, что же происходит с женой.
Судя по фотографии из клиники, на сей раз Полина собралась вырезать со своего живота полосу кожи, вместе с жиром, шириной сантиметров в шесть. Оставшееся сильно натянуть. От этой операции у нее, по всей видимости, останется громадный шрам внизу живота. Как после удара саблей.
— Полина, для кого ты все это делаешь? Зачем тебе все эти операции? — Сергей попытался придать своему голосу максимум мягкости и сердечности.
— Для тебя, конечно, — последовал злой ответ.
Полина сжалась в комок, заняв глухую оборонительную позицию.
— Мне ты и так нравишься… — чуть слышно проговорил Сергей, запретив себе произносить окончание фразы «я тебе еще прошлый раз об этом сказал».
Полина встала с кресла. Сделала глубокий вдох и скрестила руки на груди.
— Я же сказала, что деньги на операцию заработаю сама. Не волнуйся. Никакой дыры в бюджете, как ты все время выражаешься, мои процедуры не пробьют. Завтра я уезжаю в регионы, буду собирать контракты вместо Наташи. Насчет детей тоже можешь не волноваться. Я договорилась с Миленой. Помнишь гувернантку, которая с ними занималась в прошлом году? — Полина скривила рот в презрительной усмешке. — Ее работу тоже оплачу сама.
Сергей сделал три глубоких вдоха-выдоха и сосчитал про себя до десяти. Гнев внутри него заклокотал с такой силой, что Сергею пришлось сжать кулаки и крепко стиснуть челюсти, чтобы не дать ему вырваться. Полина ведь отлично понимает, о чем он говорит, но специально делает вид, будто не понимает! Сергей не мог понять, почему она так поступает. Еще одно большое «зачем».
— Ты прекрасно поняла, что я не об этом, — сказал Сергей, изо всех сил стараясь не выдать своего внутреннего бешенства.
Разговоры о целесообразности круглосуточной работы жены остались в прошлом. Сергей был не против ее самореализации в качестве менеджера по продажам холодильных установок — торговых прилавков и рекламных стеллажей с охлаждением. Ради бога. Но заниматься этим круглыми сутками не было никакой необходимости! Если, конечно, не принимать в расчет странной, внезапно вспыхнувшей маниакальной страсти к пластической хирургии!
«Перестань злиться!» — приказал Сергей сам себе. Если Полина заметит его злость, то мгновенно спрячется за темой денег, и никакого откровенного разговора у них не получится. Сергею же очень хотелось откровенно поговорить с женой. Гораздо больше, чем подойти и со всей силы врезать ей по лицу, чтобы хоть как-то привести в чувство, вернуть в реальный мир. Он физически ощущал необходимость в разговоре, поскольку Полина все чаще казалась ему чужим, абсолютно посторонним человеком, которого Сергей совершенно не знает. А жить в одной квартире с посторонним — делить с ним постель, стол, санузел — это какой-то сюрреализм. Сергей так жить не мог. Его это изматывало, раздражало и очень тревожило. Временами доходило до того, что ему всерьез начинало казаться, будто вся жизнь вокруг него ненастоящая. Что это «матрица», созданная компьютером, и ничего на самом деле нет. Поговорить с Полиной по душам было жизненно необходимо, но она все время увиливала от этого разговора, цепляясь к словам и интонациям, цепляясь отчаянно и очень изобретательно, вот как сейчас. Прекрасно понимает, о чем речь, — но делает вид, будто совсем не понимает. Как шулер вытаскивает из рукава левую карту и переводит весь разговор на деньги. Мол, Сергею просто жалко денег на абдоминопластику для жены. Он считает, что лучше пусть у нее висит живот, зато бюджет сэкономим. Вот такой он жмот, и на жену ему плевать. Ему все равно, как ей живется с отвисшим животом. Сергей не мог объяснить, каким образом ему всегда удается угадывать эти стратегические направления Полиной мысли. Но он никогда не ошибался.
— Ты прекрасно понимаешь, что я не про деньги, — Сергей на всякий случай обозначил свою позицию повторно, чтобы закрыть Полине этот путь к отступлению наверняка. — Просто мне непонятно, для кого ты все это делаешь. Я тебя и так люблю. Я тебя любил всякую — и беременную, и кормящую, и когда ты пятьдесят килограмм весила, и когда восемьдесят. Если ты действительно ради меня под нож опять ложишься — то я тебе говорил и повторяю: мне это не нужно! Мне это вообще больно! Я тебя люблю вместе с твоим животом, как он есть. Я обожаю твой живот! Я с твоим животом два раза по девять месяцев разговаривал! Он мне дорог как память! И ты это знаешь! Вот я и спрашиваю тебя — зачем делать операцию?! Ну скажи ты мне честно!
Полина долго смотрела на него большими злыми глазами, потом решительно выстрелила первой же удачной, пришедшей ей на ум фразой:
— Ты меня в чем-то подозреваешь? Договаривай до конца!
Сергей мгновенно угадал, какую отступную стратегию Полина выбрала на этот раз. Сейчас она разыграет этюд «Жертва патологической ревности».
— Полина, ну перестань ты! — заорал он. — Прекрасно понимаешь же все!
В глазах Полины мгновенно выступили слезы. Она обиженно отвернулась, села в кресло и заплакала. Заплакала очень жалостливо, добросовестно, всхлипывая и всем своим видом показывая Сергею, как несправедливо, буквально на ровном месте он ее обидел, а она терпит. Она все терпит.
Сергей так устал от этого театра абсурда, что окончательно потерял контроль над собой:
— Перестань реветь! Перестань, я сказал! Хватит изображать из себя жертву сволочного мужа! Господи, ну зачем, зачем тебе надо, чтобы я в твоих глазах сволочью выглядел?! Можешь ты мне объяснить? Почему ты все и всегда выворачиваешь так, чтоб я вину перед тобой почувствовал? Зачем тебе надо, чтобы я все время был перед тобой виноват?!
В ответ Полина зашлась настоящим плачем. Сергей понял, что достучаться до нее он уже не сможет, и раздраженно махнул рукой:
— Да пошла ты на хер! Сука…
На него мгновенно навалилось острое чувство досады. Он понимал, что, в сущности, этих самых слов Полина на самом деле от него и добивалась, чтобы обидеться насмерть, лечь в клинику, не сказав мужу ни слова, вернуться после операции так же молча и не разговаривать с ним еще месяц. Все предыдущие операции происходили именно по такому сценарию. Сергей был против «улучшений». Просил объяснить — на фига? Умолял поверить, что он любит жену и так. Полина упорно отказывалась сообщать истинные мотивы своего внезапного желания оперироваться. Сергей злился. Полина доводила его до белого каления. Сергей срывался. Полина ложилась в клинику и спокойно делала себе операцию. Потом долго не разговаривала с мужем, а перед знакомыми разыгрывала одну и ту же трагедию: вот, мол, боюсь стать ему неинтересной, режусь вся, терплю муку, а он… Зачем? Зачем ей все это?!
