Книга Я не один такой один, страница 41. Автор книги Лилия Ким

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Я не один такой один»

Cтраница 41

2. Ты должен быть готов, что ей будет очень неприятно терпеть косые взгляды и что у нее самой по поводу своей некрасивости или возраста в голове масса тараканов. То есть, если ты скажешь, что тебе не хочется идти с ней куда-то, будь готов, что она решила, что тебе просто стыдно показываться с ней в общественных местах.

3. Она будет все время доказывать, что ей по фиг, что про вас думают. Но на самом-то деле ей все это очень обидно, даже если она в этом никогда в жизни не признается.

4. Она все время будет предлагать тебе расстаться под предлогом «не портить жизнь», а твоя задача — убедить ее, что ты очень хочешь остаться.

5. Она никогда в жизни не поверит, что ты ее любишь, и во всех словах и поступках будет находить только подтверждение тому, что на самом деле ее только жалеют, потому что она страшная или старая. И все ее достоинство в том, что «человек хороший», а на хороших людях не женятся, с ними дружат. Поэтому она все время будет предлагать тебе дружбу и страшно будет бояться влюбиться, потому как уверена — при первой же возможности, читай, первой же симпатичной девчонке, ты от нее уйдешь. Поэтому она будет страшно ревновать, но изо всех сил постарается этого не показать.

В общем, перед тем как влюбиться в некрасивую девчонку или женщину старше тебя больше чем на десять лет — подумай, сможешь ли следовать этим моим правилам.

Я не смог. Я сдался. И не потому, что не вынес общественного мнения, а потому, что меня достали бесконечные истерики и сцены ревности. Я не смог выдержать ее неуверенности в себе, ее катастрофической убежденности, что она не может быть любима и счастлива. Я попрощался со своей самой большой любовью, потому что она так и не поняла — я не видел ее длинного носа и маленьких глаз, мне было все равно, что паспорт ей выдали на десять лет раньше, чем мне. Я прижимался к ней, вдыхал ее запах и был счастлив. И ничего другого мне было не надо.

[+++]

Нина ломает и есть шоколадку:

— Хочешь? — спрашивает меня.

— Нет.

Мы сидим на балконе, я разглядываю женщин в партере. Женщины как женщины. Многие пришли с подружками. Значит, тоже одинокие, как и я. Странно, почему ни с одной из точно таких же у меня ничего не получилось?

— Слушай, — спрашивает меня Нина, — а ты горишь на работе? Ну в смысле, ты ей увлечен? Вот у нас в конторе есть человек — ну просто маньяк. У него из-за судебного разбирательства с одним поставщиком был инфаркт, представляешь? Настолько все, что у нас происходило, для него важно. Он не просто за деньги работает, а живет этим. Ты можешь это понять?

Я вздохнул.

— Да… Наверное. Есть такие люди.

О том, что я всю жизнь изображаю человека, который более всего на свете озадачен своей работой, я промолчал.

Нина поджала губы.

— Я вот думала над этим — что для меня работа. И пришла к выводу, что работа для меня тоже и есть жизнь, только в этом себе никак не признаюсь. Если из моей жизни вычесть работу — вообще ничего не останется. А у тебя?

— У всех так, — говорю я.

А сам думаю, что вокруг столько женщин, но принимает меня таким, какой я есть, почему-то только Нина. Есть в этом что-то глупое. Жить в мегаполисе, целыми днями проводить в толчее, среди людей, и так никого себе и не найти.

Начался спектакль. Все смотрели на сцену, а я разглядывал людей в зале и пытался представить себе их жизнь. Вот, скажем, эта женщина в белом свитере и черных брюках. На вид ей лет сорок. Она пришла с подругой — полной брюнеткой в цветастой блузке и черном вязаном жилете. Сидят, сумки в руках держат. У них обеих, наверное, есть дети. С мужьями они развелись. Работают где-нибудь точно так же как и я, перебирая бумаги и пытаясь сохранять веру, что это очень нужная и полезная работа. Даже не допускают в свою голову мыслей — зачем они это делают и какой в этом смысл. У женщины в белом свитере очень сложная прическа. Локоны завиты, подняты вверх, сколоты по бокам заколками. Интересно, сколько времени занимает ее сооружение? Не меньше часа, наверное. Значит, она, как и я, все еще надеется, что кто-нибудь когда-нибудь как-нибудь…

Нина тихонько ломает и ест свою шоколадку. Откуда в ней столько спокойствия?

Вот, скажем, Маша, та самая, с которой я сижу в одном кабинете, она с ума сходит, что ей скоро тридцать, а она не замужем.

— Митя, найди мне мужа или сам женись, — говорит мне каждый день будто бы в шутку.

А я ей тоже будто бы в шутку отвечаю:

— Не могу я, Маша, жениться, я бабник и подонок, не имею права портить тебе жизнь.

Маша вздыхает:

— Вот выйдешь тут замуж, когда кругом одни бабники и подонки.

И никому не обидно.

[+++]

У нас с Ниной есть условный знак. Когда кто-нибудь из нас хочет секса — он чешет другому ладошку. Отказаться нельзя. Так сложилось. Несколько раз мое желание выпадало на ее критические дни. Но она каждый раз честно отдавала долг, как только могла.

Я почувствовал, как ее пухленькие короткие пальчики скребут мою ладонь короткими круглыми ноготками. В ответ на это у меня мгновенно возникла эрекция. Рефлекс уже, наверное, выработался.

— Ну, поехали, — говорю я.

У Нины дома огромная комната, малюсенькая кухня и совмещенный санузел. Снимает она квартиру немного дешевле, чем я свою.

Я вошел и споткнулся о брошенные посреди коридора кроссовки. Они валялись около рюкзака со спортивной формой. Нина иногда заходит в спортклуб, для развлечения.

— Грудь — самая большая складка на моем животе, — шутит она.

Мы идем на кухню. Это уже ритуал. Пьем вино, курим, немножко разговариваем. Потом она уходит в ванную. Выходит оттуда в бело-голубом махровом халате с капюшоном и говорит:

— Ну, я в спальне.

Я иду в ванную. Принимаю душ, бреюсь, заворачиваюсь в «свое» полотенце. У Нины на крючке всегда висит полотенце для меня — зеленое, с белыми цветами.

Забираюсь к ней в постель, под теплое ватное одеяло, и прижимаюсь к ее мягкому телу. Почему-то Нина всегда пахнет молочными пенками. Может, поэтому ее любовники исчезают так же быстро, как мои любовницы? Обычно люди не любят запаха молочных пенок. А я люблю. Нельзя сказать, что я от него в полном восторге, но он мне нравится.

— Нина, а чем я пахну? — спрашиваю я.

— Ты? — она задумывается, тянет носом, щекоча волосами мою грудь. — Ты пахнешь как листья смородины. Мне нравится.

Я целую ее. Спокойно, без страсти и слюней, не кусаю, не облизываю — просто целую, едва взасос.

Она поворачивается ко мне спиной и поднимается на четвереньки.

— Готова? — спрашиваю я.

Она кивает.

Одеваю презерватив и вхожу в нее.

Она чуть слышно постанывает. Никогда не кричит, никогда не бьется в конвульсиях. Движется ровно и размеренно, как маятник, постепенно ускоряя свои движения. Я аккуратно и осторожно придерживаю ее за бедра. Никогда не шлепаю, не сжимаю сильно. Мы трахаемся очень вежливо и уважительно. Можно сказать, «на Вы».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация