Глава 1
ПЛЕН
Ослепительно-белые фары налетают и проносятся мимо, за ними сама машина, черный «мерин» с пурпурным отливом, потом снова фары… и снова… и снова… и снова… Длинная колонна из восьми одинаковых машин несется по шоссе. Сверху давят низкие тучи, рыжеватые от придорожных фонарей.
Скорость далеко за сотню, но машины идут справа, по самому краю шоссе. Не притормаживая на перекрестках и съездах, не замечая светофоров, рискуя получить прокол на обочинах, полных битого стекла, и получая проколы, но шины с кольцевыми вставками выдержат еще несколько часов, а потом их поменяют на новые – не проблема.
Дорожные патрульные вскидывают головы, но сразу замечают номера, морщатся и мрачно сплевывают. Кто-то упрямый решает вмешаться – и вдруг деревенеет лицом, будто видит сон наяву, а когда наваждение проходит и он встряхивается и оглядывается – ночное шоссе снова пусто.
Кортеж несется дальше, он принадлежит другому миру.
Мимо бензоколонок и кафе, через поселки и деревеньки, рассеченные трассой пополам… Головная машина сигналит, резко тормозит, за ней тормозят остальные, а головная уже поворачивает влево.
Пересекает двойную полосу, отмахивает назад две сотни метров – и снова через двойную полосу, прямо под несущуюся с ревом тяжелую фуру, но фура делает изящный маневр к самой обочине и уносится дальше, даже не притормозив, даже не гавкнув гудком. Водитель задумчиво замер за рулем, он не возмущен и вообще не удивлен тем, что происходит. Не удивлен и тем, что заранее знал, что «мерины» нырнут со встречной прямо ему под колеса, знал это за несколько секунд до того, как случилось.
А пурпурный «мерин» невозмутимо съезжает на стоянку перед кафе, мимо которого пролетел на полном ходу минуту назад.
Остальные семь машин повторяют этот маневр, одна за другой выстраиваются перед кафе, а из первой машины уже выскакивают трое мужчин.
Одного кроя плащи, однотипные прически, похожие лица и совершенно одинаковые галстуки из пурпурного шелка, на узлах которых фигурные золотые булавки. Один и тот же вензель, как знак модельного дома. Но это не имя модельера.
Двое озираются, третий проворно распахивает дверцу, из машины вылезает женщина. Не глядя по сторонам, идет к кафе.
Распахивает дверь в пахнущий свежей выпечкой маленький зал, а навстречу ей – бросился еще до того, как брякнул дверной колокольчик, – из-за стойки несется мужчина, лысый и розовощекий, сам как булочка.
Подскакивает к женщине и замирает перед ней. Женщина выше его. Она берет его голову в руки. Склоняет к нему лицо, будто собирается чмокнуть в блестящий лоб, но не целует, а опускает лицо ниже. Касается лбом его лба. Ее глаза закрыты.
Мужчина, сам того не заметив, тоже закрывает глаза. Миг назад ему казалось, что долгое дежурство вымотало его, но теперь на него накатывает желание вспомнить эту ночь, этот вечер в мельчайших подробностях, все-все-все. Вдруг оказывается, что он помнит много, чертовски много. Такие мелочи, о которых ни за что не вспомнил бы – даже если бы захотел вспомнить, очень захотел бы, а все равно не вспомнил – всего минуту назад…
Захлебываясь от восторга, он распахивает глаза и хочет все это рассказать ей, но женщина уже не смотрит на него – она выходит из кафе и бежит к машине, за ней спешат мужчины в плащах.
Одна за другой машины срываются с места. Колонна несется дальше. Иногда останавливается. Женщина касается лбом продавщиц в ночных магазинчиках, сонных мальчиков-заправщиков, выдергивает шоферов из кабин фур, приткнувшихся на обочине, чтобы прикорнуть пару часиков…
Светает. Сквозь тучи на востоке пробивается первый свет подступающего дня – колонна несется прямо в него.
Но после очередной остановки женщина мрачнеет.
Дальше по трассе. Еще одна остановка, и женщина в ярости отпихивает мальчишку-заправщика. Она кричит.
Один из мужчин в пурпурном невозмутимо берет ее под руку и тихо говорит что-то. Женщина смотрит на него, в его лицо, под которым под маской вежливости прячется исступленная страсть. Она видит это в его глазах, чувствует это в нем.
Она успокаивается. Дает отвести себя к машине, и колонна разворачивается назад. На первом же перекрестке съезжают с трассы. Теперь едут местными дорогами. Небо светлеет справа.
А когда колонна в очередной раз останавливается у маленького кафе, женщина снова довольна. Она даже улыбается, ее пальцы нетерпеливо сплетаются и расплетаются, потирая кольца на руках, лаская холодноватые вершинки драгоценных камней.
Снова выезжают на широкое шоссе. Мчатся на север. Дорога то и дело поднимается и ныряет с холмов. Фонари погасли, небо отдалилось и стало выше – мутное покрывало далеко вверху.
Речушка, мост. На его ограждении свежая царапина и вмятина.
Поворот на странно знакомую дорожку. Впереди просека…
Колонна рассыпается. По две машины уходят вправо и влево, окружая лесок. Головная машина остается у начала просеки. С ней еще одна, шедшая в середине колонны. Эта осела сильнее других, словно в ней не двое или трое, а человек пять.
А две машины ползут вперед, теперь неспешно. Моторы едва урчат, их почти не слышно.
Машины ползут, пока не упираются в зад уазика, до боли знакомый. И модель, и… номер! Такой знакомый номер, но он уже позади. Четверо в плащах уже обходят «козленка». У всех есть оружие, но они его не достают. Зачем? Не понадобится. Человек в машине лежит уткнувшись в руль, спит, не замечая ничего. Но даже если бы и не спал, что бы это изменило?
Тот из них, который привык командовать, улыбается. Совершенно театрально облокачивается на заднюю дверцу и костяшками пальцев стучит в водительское стекло.
И в один тягучий, бесконечный ужасный миг я понимаю, что знаю этого человека, заснувшего за рулем. Это…
Я чувствую пальцы, холодные и онемевшие, зажатые между лбом и холодным рулем. И низ руля, давящий в грудь. Одна из его спиц под щекой. Прогнувшееся подо мной сиденье, призрачный запах бензина…
Тук-тук-тук!
Сердце захлебнулось дробью ударов, словно автомат очередью, я почувствовал эти судорожные толчки крови в висках, в ушах, за глазами. Я подскочил в кресле, пихнул руку под плащ к Курносому, разворачивая голову вбок, к стеклу.
Какой-то миг мне казалось, что он стоит там, – его рука, стучащая по окну…
Слишком далеко, не у стекла. И не человек – ветка. Всего лишь ветка, и вовсе она не похожа на руку. А в боковом зеркале лишь бок «козленка» и пустая просека.
Цак-цак-цак.
Стучало не сбоку, а впереди.
Я медленно повернул голову. По капоту гулял огромный ворон. Когти цокали по железу.
Я ударил по стеклу. Пошла вон, тварь! Пошла вон! Чуть не рехнулся из-за тебя!
