Леха приподнялся с песка, последний раз огляделся вокруг. Можно.
Занес ногу, чтобы перемахнуть гребень, а потом стрелой к тому сарайчику…
— Ну что, падшая душа?! — Оглушительный бас обрушился, кажется, прямо с неба.
Леха вздрогнул и вжался в песок, озираясь. В следующий миг крутанулся и взлетел обратно на дюну. Перемахнул гребень и рухнул в песок.
Сердце молотилось, в горле стало сухо. Какого дьявола?! Не было же никого рядом!
— Не бойся, — снова загрохотало небо. — Прости, если напугал. Я Янус.
Леха закрыл глаза и беззвучно зашевелил губами. Угораздило же его именно сейчас! Ни секундой раньше, ни минутой позже — а именно сейчас! И без него-то сердце молотится как у загнанного зайца, и тут еще такие шуточки…
— Очень приятно, — хмуро пробормотал Леха, отлипая от горячего песка. Медленно поднялся. — Доброе утро.
— Доброе, доброе, — подтвердил Янус самым жизнерадостным тоном, — Я, собственно, по какому поводу. Буквоеб мне сказал…
— Кто? — осторожно вставил Леха.
— Э-э… Разве это не он у себя на зоне за тюремную библиотеку отвечал, пока его к нам не выписали? Он вроде… Ну, козел! Напарничек твой!
— А-а… Сатир, — подсказал Леха.
И кисло ухмыльнулся: «Напарничек»…
— Сатир? — переспросил Янус и расхохотался: — Сатир… Да уж, классический господин Фавн. Без причиндалов только… Ладно. Так вот этот вот сатир мне сказал, будто ты просил за гарпию? Чтобы я вытащил ее вместо тебя. Так? Или опять хитрит что-то этот проходимец?…
— Просил.
— Хм… — Янус помолчал. — Ты хорошо понимаешь, чего просишь? Мест всего два. Если я вытащу ее, ты останешься здесь. Ты это понимаешь?
Леха кивнул:
— Да.
Янус тяжело вздохнул:
— Смотри. Дело, конечно, твое. Но учти, второго шанса может не быть. Ни через неделю, ни через месяц.
— Я знаю.
— Ты не понимаешь! Если ты думаешь, что сможешь выйти живым и здоровым через год, когда подойдет срок, и тебя…
— Я знаю, — сказал Леха.
— Да, даже год здесь — то есть там, где реальное живое тело сидит неподвижно со вскрытым черепом и на внутривенном питании, — не протянуть. Все знаю…
Янус долго молчал. Наконец заговорил:
— Глупый поступок. Но… уважаю. Жаль, иногда случается так что уважение в карман не положишь и в стакан не нальешь… Ну что же! — вернулся Янус в прежний совершенно благодушный настрой. — Как бы то ни было, а выбор сделан. Значит, серебристую гарпию?
Леху в один миг прошиб холодный пот:
— Медную!
— Ах да, медную… — Янус вновь щебетал, как утренний птенчик, пригретый весенним солнцем. — Медную, серебряную — большая ли разница…
— Медную, — повторил Леха.
— Ладно, уговорил… Медную так медную…
Янус замычал какую-то мелодию — оглушительный звук пронизывал все вокруг. Сквозь него пробивались быстрые короткие щелчки. Клацанье клавиатуры?
Леха прищурился и поглядел на восток. Солнце медленно взбиралось все выше и выше, дюны стелились до горизонта. Где-то за ними скальная стена, сатир…
Может, сказать Янусу? Что у немцев, скорее всего, есть помощник-монстр, который их водит?
А если есть монстр, то есть и…
Да! Надо!
Леха открыл рот…
— …егда готов! — рявкнул в голове гнусавый голосок сатира.
— Вот и хорошо, — снова загрохотал с неба Янус — Все в сборе. Теперь слушайте меня внимательно, грешники! Повторять мне некогда, летучка вот-вот кончится, все сюда повалят…
— Слушаем, слушаем, — отозвался сатир.
— Очень хотел бы остаться с вами подольше после дежурства, милые мои. Тем более что после меня по графику идет Ламия, но она отгул взяла, и ее дежурство надо кем-то закрывать. Очень надеялся, что будет как всегда: поделим ее дежурство пополам, между мной и Аидом. Где двенадцать часов, там и восемнадцать… Но что-то нашему Харону вожжа под хвост попала. Уперся, и ни в какую. График, правила, норма выработки… Сам вызвался отдежурить ее смену полностью. Хотя раньше в трудоголиколизме замечен не был… А сегодня прямо глава профсоюза: ровно в полночь смена, и ни минуты лишнего времени. Он сам будет дежурить…
— Во гадина… — пробормотал сатир.
— Гадина, не гадина, а ничего не попишешь. Главный модер нашей зоны. Как скажет, так и будет. Я буду с вами ровно до полуночи. По-вашему это час дня. К этому времени все должно быть ясно, чтобы…
— А если он на краю зоны?! — возмутился сатир, — Тогда они за час не успеют доехать!
— Может быть. Но тогда вам, мои милые, очень не повезло, — в голосе Януса прорезались стальные нотки, — потому что к часу дня в исходе гонки все должно быть ясно. Я повторяю: все! Кристально. Ясно. Иначе, боюсь, мне придется отменить пару сбоев в базе данных… Вы меня понимаете, падшие души?
— Интересненькое дело! — сказал сатир. — А если вы, божественный, уйдете, решив, что мы не справились, а мы справимся… А сбоя в базе не будет… И вы, значит, получите проценты по ренте, а мы здесь останемся?! Так, что ли?!
— Никто и не — обещал, что будет легко, — все тем же холодным тоном отозвался Янус. И перестал играть в равнодушного вершителя судеб: — Эх! Да я бы обязательно с вами остался до упора, если бы мог! И вам помочь чем-то, может быть… И после всего прибраться. Снять с вас эти кольца-браслеты, это же лишние улики… Не дай бог, кто-то что-то прознает и начнет служебную провер…
Грохочущий бас оборвало.
На секунду его сменил непонятный шум — короткий, не разобрать. А через миг небо торопливо прошептало:
— Все, красавцы, мне пора…
И пропал даже шепот.
Лишь свист ветра в ушах да пыхтение сатира.
— Ну давай, рогатый… Не подведи.
И он тоже отключился.
Леха остался один.
Посреди равнодушной пустыни, один на один с городом, полным игроков — среди которых куча охотников за схроном…
К часу дня…
Как бы не оказалось, что все решится гораздо раньше! В первые же минуты. И вовсе не так, как хотелось бы Янусу.
Будет всего одна попытка — пока все кланы еще здесь, в городе, на центральной площади, ждут откровения Старьевщика. А потом начнется гонка, все машины погонят к схрону — и всё. Тогда каперам уж точно ничем не помочь. В бычьей аватаре не догнать джипы на полном ходу.
И это значит, что есть всего одна попытка. Всего одна…
Холодный комок в животе стягивался все туже, никак не желая пропадать.
Леха упрямо тряхнул головой и поднялся. Выглянул из-за гребня дюны — что там?
