А над долиной все грохало и грохало.
Да, басовитые плюхи летели с северо-запада. От опушки Блиндажного леса. Откуда-то из-за него. Бм-м, бм-м, бм-м…
Тогда они кончились быстро — теперь же бухало и бухало, никак не кончаясь. А если вслушаться, можно различить и треск автоматных очередей…
Перед первыми блиндажными дубами сгустилось туманное облачко, раскололось синим всполохом — и на камни выпал белый кабан. Тот альбинос, маленький и тщедушный. Вскочил с четверенек и метнулся в лес. Бм-м. Бм-м. Бм-м…
Еще одно облачко. Распоролось всполохом — и возле опушки выбросило еще одного кабана.
Но этот в лес не бросился. Каштановый, с золотой искоркой в пятачке — Клык. Это он у них держит масть. Только сейчас от былой вальяжности и следа не осталось. Стискивая свою стальную дубину обеими руками, он напряженно замер — кажется, отсюда зубовный скрежет слышно! — и лишь вздрагивал всем телом, словно кто-то невидимый кружил вокруг него и вгонял в шкуру иголки.
Но не бежал в лес, стоял и терпел. Чего-то ждал, Бм-м, бм-м…
И еще туманное облачко. Выкинуло опять белого. Он шмякнулся на камни, стал подниматься… тут Клык в очередной раз вздрогнул. Альбиноса скрутило, выгнуло дугой, и он рухнул опять на камни, визжа, как резаная свинья.
Тут же вскочил, метнулся к опушке, ничего не замечая вокруг, но Клык нагнал его и схватил за шкирку. Альбинос все рвался к лесу, но Клык его держал, как собаку на ошейнике.
Бм-м, бм-м, бм-м…
И все стихло. И взрывы, и автоматные очереди. Альбинос, не переставая, сучил ручками и копытами, но Клык крепко держал его за шкирку. Сам тоже вздрагивал от боли, но не бежал в лес и альбиносу не давал.
Возле них сгустилось еще одно облачко, и из него выпал розовый кабан — Черноух, хотя черного уха отсюда и не разглядеть. Рванулся к лесу, но остановился — Клык окликнул его, махнул рукой, призывая к себе.
Только теперь он рискнул опустить альбиноса на землю. Но совсем не отпустил. Продолжал удерживать за шкирку, чтобы не убежал. Подождал, пока подойдет Черноух, и все трое побежали в лес.
То и дело вздрагивая от боли. Шарахаясь и оступаясь, словно шли по битому стеклу…
Минуту все было тихо, а потом как посыпалось: бм-м, бм-м, бм-м, бм-м!… Взрывы шли один за другим, почти сливаясь. Грохотало и грохотало, без малейшего перерыва… И вдруг стихло, как отрезало.
Стало тихо-тихо, лишь отдаленно гудел в ушах ветер от озер, от вечно клубящихся над ними облаков.
Леха глядел на опушку — но туманные шары там больше не появлялись…
— Ну что, рогатенький, как тебе?
Леха вздрогнул и обернулся, оступившись на предательской гальке. Чуть не рухнул на бок.
Сзади на валуне расселся сатир. И когда успел подобраться? Не было же его…
— Совесть не мучает? — мрачно осведомился сатир.
Леха нахмурился. Что за дурацкие шутки?
— Что невинной овечкой смотришь, рожа рогатая? Сдается мне, это все из-за тебя.
— Да я-то тут при чем?… — опешил Леха.
— Так прямо и ни при чем? — хмыкнул сатир.
— Да что я сделал-то?!
— О! Вот они тебе сейчас все и объяснят… — Сатир уже не глядел на Леху. На опушке показались кабаны. Не выпали из облачков, а вышли из леса самым обычным образом. Все трое. Альбинос вскинул руку, указывая на Леху и сатира. Троица развернулась и решительно зашагала прямо сюда.
— Значит, так, рогатое, — тихо и быстро забормотал сатир. — Хвост пистолетом, а сам в кильватере. Усек? Поддакивай поувереннее, ну и вообще… понаглее. Ну а рожа у тебя и так… врагу не пожелаешь.
Леха хмуро молчал, пытаясь собраться с мыслями после мутного сна. Глядя на шагающих сюда кабанов. Расстояние быстро таяло.
— Ну, не школьница, короче! — уже почти шептал сатир, умудряясь шевелить только самым уголком губ. — Не сливать, иначе сожрут. Понял, да?
Вдруг приосанился, упер руки в боки и выступил вперед.
— Куда топаем, кабанье? Желуди в той стороне.
— Ты не лезь, — мрачно посоветовал ему Клык.
— Че замер?! — тут же выдвинулся вперед альбинос — Чтобы тебя тут вообще не стояло, и уже пять минут как! Намек понял, нет? Ну?! Одно копыто здесь, другой рог там! Время пошло!
— Коз-зел… — добавил черноухий и сплюнул. Но на сатира это впечатления не произвело.
— Этче? — хмыкнул он и покрутил головой, отказываясь верить собственным ушам. — Этче такое, я не понял? Типа, рогами померяться приспичило? С-сынки…
Альбинос покосился на Клыка. Черноух сразу надвинулся на сатира, но Клык положил руку ему на плечо.
— Подожди… — И, через голову сатира, словно того тут вообще не было, заговорил с Лехой: — Ты где охотишься?
Но сатира трудно было обескуражить.
— Вляпалка вблудная, ты откуда вылез-то, вообще? — почти нежно спросил он Клыка, — Че за предъявы без регалок? В терпилы намылился? Так ты только попроси…
— Да он это, он! — вклинился альбинос из-за плеча Клыка. — Ну кто еще! Четырех дней не прошло, как он тут появился, а они уже к нам в лес полезли! Да он, он это достал нефтяников, сука рогатая! Он это, базара нет!
— Он прав? — Клык глядел только на Леху. — Ты у нефтяников шкодил?
Леха молчал. Нефтяники?… При чем это тут вообще?… Покосился на сатира, но тот…
Сатир задумчиво тер мочку с кольцом. Прямо-таки весь ушел в этот захватывающий процесс, потеряв интерес ко всему остальному. Зар-раза! Нахамил — и в сторону?!
Клык мрачно покивал, разглядывая Леху. Вздохнул:
— Ну что я тебе скажу, мужик… Тебя предупреждали, чтоб другим жить не мешал? Предупреждали. Но ты по-людски не хочешь, до дел общества тебе дела нет… Ну, дело твое. Пеняй на себя.
— Ну ты, мудрила! — вдруг ожил сатир. Попер прямо на кабанов: — Достал пальцы гнуть, транзитник с экватора! Ну-ка собрал своих торпед в охапку, копыта в лапы — и бегом, бегом отсюда, пока я добрый!
Ближе всех оказался черноухий. Сатир, совершенно не задумываясь, шагнул к нему и ткнул в грудь. Совершенно не смущаясь, что тот на четыре головы выше, в два раза шире в плечах и черт знает во сколько раз тяжелее… Черноухий ожидал всего, кроме этого. Он пошатнулся, отступил на шаг, чтобы не рухнуть на острые камни, а на его морде застыло удивление. Недоверчивое и какое-то даже веселое.
Ненадолго, впрочем. Черноух помрачнел, медленно сплюнул и шагнул к сатиру.
— Ну все, духарик, допросился, — объявил он, поудобнее перехватывая биту. — Будем из тебя…
Из-за спины Клыка вынырнул альбинос, уже замахиваясь битой.
Леха рванулся ему наперерез, оскальзываясь в гальке…
И этот туда же, чертов шибздик однорогий! Как же он не чувствует, что сбоку на него находят?! Почему даже глазом туда не косит, идиот…
