Но тогда почему уходят, оставив живым и почти невредимым?
И почему сатир их не испугался, а как со знакомцами?… И…
— Бе-э-э! — брюзгливо заголосило за спиной.
Леха обернулся. Игроки были еще слишком близко, чтобы движок дал говорить нормально, но сатиру что-то приспичило сообщить.
Он взмахнул ручками над головой, сооружая невидимый кокошник. Ткнул пальцем в немцев. Нимбы у них вот-вот лопнут. Если добивать их, чтобы движок засчитал их смерти на твой счет, то надо поторапливаться…
— Бе-э-э!!! — повторил сатир куда требовательнее.
Да, и это тоже вопрос. Если у тех с «калашами» было что-то личное к немцам, могли бы просто забросать их гранатами. Чтобы с гарантией. Но были простые тротиловые шашки. А потом прострелили ноги, но добивать не стали… Как на автопилоте, Леха пошел на немцев. Даже ненависти к ним не было. Ничего. Лишь желание, чтобы кончилось раздражающее блеяние приставучего сатира.
И еще: это полдня без боли. К вышке-то теперь не подобраться будет…
Леха методично топтал их, одного за другим, и кровавые нимбы брызгали в морду призрачными каплями.
— Так их. Гоблинов нордических! — буркнул сатир. Теперь, когда живых игроков поблизости не осталось, движок перестал превращать слова в блеяние. — Чтобы жизнь медом не казалась…
Так же методично, как топтал, Леха стал высасывать из немцев кровь. Пусть движок игры начислит за каждого из них по максимуму смертельных пунктов… Сатир снова занялся своими ранами на ноге. Шкура затягивалась, но не так быстро, как обычно, — все-таки три пули в ногу словил.
— Да-а… — пробормотал он. — Кто бы мог подумать, что потопчут они тевтонов…
Пить не хотелось, и солоноватый вкус крови во рту становился все противнее и противнее. Но Леха заставил себя высосать последнего немца до последней капли. К вышке-то теперь не добраться…
В голове потихоньку прояснялось. Слишком много сразу всего свалилось. Тхели, сатир со своей чудовищной философией, эти немцы и неожиданное спасение…
— Да еще как потоптали-то… — все бормотал сатир. — Без потерь, а потом вчистую обобрали и оставили добить зверушке, которого тевтончики сами обещались убить да еще и других на пари вызывали задирать наперегонки!… Ха! На форуме натуральный бедлам будет…
— На форуме?… — пробормотал Леха, хмуро разглядывая сатира.
Вопросов было столько, что даже и не сформулируешь сразу. Вот хотя бы: откуда он знает, что там на игровых форумах творится?
И вел он себя с этими детьми Веселого Роджера… будто знает их, и неплохо…
Но ведь игроки не могут общаться с монстрами! Движок не дает этого делать!
Можно, конечно, попытаться это обойти. Придумать что-нибудь… Например, игроки делают огромный плакат с алфавитом, приносят его сюда, а сатир тыкает в него лапой, буква за буквой… Но когда?! Он же все время в этой долине сидит, а эти трое сюда первый раз наведались за все время!
— А откуда ты их… Как ты вообще…
— О-о-о! — закатил глаза сатир. Даже языком зацокал от разочарования. — Ты вообще где живешь-то? В России-матушке или как?
— В смысле?…
— В смысле, у нас в любой организации с самого начала есть все, что может понадобиться! Надо только не права качать и сопли на кулак мотать, а учить матчасть и читкоды! Понял?
Леха хмуро глядел на сатира.
Да, что-то тут было, какой-то подвох… Устроились ребята как-то. Еще бы понять, как именно…
— Н-да… — вздохнул сатир. — Без посторонней помощи глядеть в корень ты не можешь, я вижу? Ладно, давай по-простому, ребенка неразумная… От печки на пальцах… Знаешь, сколько хозяева игры платят модерам, которые следят за тем, что творится в игре? Меньше, чем стоит подписка двух америкосов! Теперь понял?
Сатир замолчал, разглядывая Леху. Леха хмуро пялился в щебенку под копытами.
— Слыхал, что такое статусная рента?
— Догадываюсь…
Взяточничество на марше. Даже здесь нашли, за что брать и с кого… Сатир покивал:
— Вот-вот. Модеры — они ведь тоже люди. А все люди — братья. И вообще, делиться надо! Только не до всех это доходит…
— А эти?
— Что?… — Теперь уже нахмурился сатир. — Кто «эти»?..
— Ну эти. — Леха мотнул головой на расщелину, куда ушла троица в песочных камуфляжах. — Они-то тут как?
— А, каперы…
— Кто?
— Каперы! Так их отряд называется.
— Каперы, — кивнул Леха. — Они-то тут при чем?
— А как, по-твоему, модер деньги будет получать?! — вдруг взорвался сатир. — Через кого модер будет свою ренту обналичивать, если не через них?!
— Так он им помогает, что ли?…
— Ну! А они потом делятся!
Леха раздраженно мотнул головой. Вроде только-только что-то начало складываться — и опять все рассыпалось! Потому что…
— А ты-то тогда зачем им нужен?!
— Не понял?… — Сатир выпятил челюсть, — Что значит «зачем нужен»?
— Ну зачем? Есть модер. Есть игроки. Модер им помогает, подсказывает, как и что им лучше… Разводящий, короче. А зачем им еще ты? Лишнее звено.
— А, вот ты о чем… — покивал сатир. И ухмыльнулся. — А подумать? У модеров дежурство — полсуток через двое. И кто будет помогать каперам, когда не его смена, а? Или прикажешь со всеми модерами подряд делиться? Вместо одного — с шестерыми?…
Леха опустил глаза.
— То-то же!
— Значит, пока его нет, ты…
— Ну наконец-то! Не все еще между рогов атрофировалось!
— А он тебе за это что? Уровень боли снижает?
— Уровень боли?… — Сатир хмыкнул. — И это тоже, конечно. Куда уж без этого… Но если честно, между нами, девочками… Уровень боли — это так, мелочовка. Эрзац удачи для потомственных хомо лохус. Для тех, кто только и способен, что наседками работать… Ну сам подумай! Сколько тот модер, которому Клык тебя заложил, смог вытянуть с твоего любимого помдепа за инфу, что ты здесь, в бычьей шкурке бегаешь? Ну, пару «франклинов». Ну, десяток… Мелочовка! Наш модер поумнее, будет играть по-крупному. Так… Выходит, и здесь все на старом добром «ты — мне, я — тебе».
И значит, те с «калашами» — вовсе не доброхоты. Не просто так защищали от тевтонов и поили теплой немецкой кровушкой…
— А я вам зачем? — спросил Леха.
Сатир щелкнул пальцами, нацелив указательный на Леху.
— Вот! Вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я… Ну что? Кончили мы выдрючиваться и фигней страдать? Дошли до того, что лучше делом заняться? Тогда слушай, парнокопытное. И слушай внимательно.
Сатир присел на валун рядом с Лехой, и все его шутовские ужимки как корова языком слизнула. Заговорил серьезно, спокойно и размеренно:
