Немцы-то шли к плато точно с севера. Из середины пустыни. Сатир сказал, что, наверно, заметили следы… Но там же не могло быть никаких следов! Все следы восточнее! Чертовщина какая-то…
Может быть, сам ошибся? Показалось, из-за суматохи, что они идут прямо с севера? А на самом деле шли под углом, с северо-востока?
Леха закрыл глаза, вспоминая. Стоял вот там, почти в середине плато. И когда первый раз заметил немцев на карте, до них было прилично, верст десять.
Нет, не похоже на ошибку. Трудно ошибиться с направлением настолько. Но…
Леха от души врезал копытом в песок. Эх! Когда не нужен, этот однорогий обязательно привяжется. А когда нужен, днем с огнем не сыскать!
Ладно, подождем. Он появится. Выспится и так появится, что еще взвоешь, лишь бы исчез…
А пока схрон. Вот что важнее любых немцев. Леха взобрался на плато и стал пробираться между камнями к южному концу. К тому большому скоплению валунов, гранитному лабиринту в рост человека. Тут главное не запутаться и самому не заблудиться…
— Я пришла к тебе с приветом! Рассказать, что солнце встало! — гнусаво пропел сатир прямо изнутри головы. Веселый, гад. Радостный…
Леха еще раз огляделся и пополз назад по длинному и низкому гроту между валунами. Задом наперед продираясь по узкому каменному горлышку — такому узкому, что и не развернуться. Сюда и вползти-то было непросто, а уж выползти обратно… Камни скребли по броневым наростам на спине, вонзались в шкуру под них — и это было не так чтобы приятно.
Словно кто-то пытался отколупать ножом подживающую ранку.
— Ну, рогатое? — не унимался сатир, бодрый и свеженький после сна, хотя уже полдень, наверно. — Что у нас, как успехи?
Каменный нарост врезал в затылок, и Леха зашипел от боли.
— Нашел?
— Не нашел!
— Не по-онял? — протянул сатир, все еще дурачась. — Этче за тон? Этче еще за вопли мула-водовоза?
— Как мне тебя вызывать?
— А зачем тебе?
— Да мало ли зачем! Как?
— Никак. Меньше знаешь, крепче спишь.
Леха стиснул зубы и глубоко втянул воздух. Медленно выдохнул. Начал как мог спокойнее:
— Как мне тебя вызывать? Если…
— Никаких «если», — оборвал сатир, и шуточный тон уже улетучился. — Когда надо, сам с тобой свяжусь.
— Но…
— Никаких «но», я сказал! Это что тебе, игрушки? Наш Янус — вовсе не Господь Бог, а всего лишь модер. Один из пяти, которые попеременно дежурят в нашей зоне. Посменно, понимаешь? Сейчас его нет, и еще день не будет. И если, пока его нет, кто-то что-то случайно заметит… А чего ты хотел-то?
— Да следы…
— Следы? В смысле?
— Ну немцы! Вчера!
— Ну, были немцы. И?…
— Они к плато вышли, не заезжая к вам; помнишь?
— Ну. И что?
— Ты сказал, что они по следам шли. Так?
— Ну.
— Но они шли к плато с севера!
— Ну, допустим. А орать-то чего?
— Но моих следов там не было! Если бы они шли по следам, они бы пришли к плато с северо-востока, как я сам!
— Хм?… — Сатир задумчиво пошлепал губами. — А ты уверен?
Леха раздраженно выдохнул.
— Странно, странно… Но тогда, если они шли не по следам… Хм-хм-хм… Почти с севера, говоришь…
— Прямо с севера.
— Прямо с севера… — пробормотал сатир. — Хы-хы-хы. Только этого не хватало…
Леха выполз из грота и стоял, внимательно прислушиваясь. Но сатир надолго замолчал. Наконец ожил:
— Ладно, я подумаю. Иди ищи.
— А… — Иди ищи, я сказал! И не зуди. Батька думать будет.
И отключился, сволочь однорогая. Леха вздохнул и опять полез в лабиринт валунов — уже раскалившихся под солнцем…
Вывалился из сумрака под солнце неожиданно.
Леха замер, зажмурившись от ослепительного солнца, бившего прямо в глаза…
Это что? Прошли лабиринт насквозь?
Да, похоже. Впереди, в паре шагов, крутой спуск в пустыню. Где-то рядом с этим местом сбегал вчера на песок, когда уходил от немцев. Леха щелкнул по браслету. Нашел шершавый пятак плато, на нем угольно-черную точку — самого себя. Между прочим, уже треть лабиринта облазил… А схрона все нет. Леха развернулся обратно к валунам, уже занес ногу, чтобы щелкнуть по браслету и отключить карту, чтобы не мешала… И медленно развернулся обратно. Немцы…
— Нашел?! — заорал сатир прямо изнутри головы. Леха сморщился от этого вопля.
— Нашел?!
— Нет еще.
— Не нашел… А чего застыл тогда?!
— Я еще раз прикинул…
— Опять про следы? — насторожился сатир.
— Да. Они ведь и потом, когда гнались за мной, уже когда я сбежал с плато, а они объехали его… Потом, уже с другой стороны…
— И что? — нетерпеливо перебил сатир. — Что они тогда?
— Я вилял, а немцы…
Леха замялся. Как бы ему лучше объяснить. Если бы можно было водить пальцем по карте, чтобы он видел, — это было бы легко. А без пальца, на одних словах…
— Ну говори, не тяни кота за яйца!
— Они как-то странно шли, словно не по следам…
— То есть?
— Здесь дюны, из-за них далеко не видно. Я петлял, когда уходил с плато…
— Нет, чтоб сразу бежать, куда я сказал! До последнего дотянул!
— …А они, кажется, не петляли. Шли на меня кратчайшим путем. Словно знали, где я.
— Хм? Ну не через дюны же они видели?
Леха вздохнул. Осторожно предположил:
— Может быть, их кто-то наводит?
— Хммм…
И сатир надолго замолчал. Всерьез задумался. Наконец ожил:
— Да нет, Крошечка-Хаврошечка. Вряд ли…
— Но ты же каперам помогаешь?
— Думаешь, — задумчиво пробормотал сатир, — кто-то из наших урок-монстриков немцам вот так же помогает?… Если так, паскудненький вариантик выходит. Если у них все так серьезно и тот монстрик, который их водит, соображает, что к чему… Хм-хм-хм. Слушай, а ты уверен? Ошибки быть не может?
— Нет.
— Вот ведь вариантик свалился, откуда не ждали…
— А что?
— А то! — рявкнул сатир. — Сам-то как думаешь?! Если еще кто-то из модеров решил скрысятничать и поэтому помогает немцам, неужели, думаешь, он пройдет мимо большой гонки?! И если они просекут, что мы тут с тобой химичим… Как бы схрончик делить не пришлось. Но самое-то паршивое будет даже не это. Схрончик-то распилить можно. Модеры еще могут между собой договориться, поделить откат игроков пополам. А вот нам с тобой… — Сатир тяжело вздохнул. — Тут уже пора расстановку считать, и всерьез, чтобы при любом раскладе в заднице не оказаться…