— Нет его!
— Но… Но ты же все плато уже обыскал!
— Еще не все…
В этом лабиринте схрона нет, но остался еще западный край плато. Узкая дуга, где особых валунов нет, так, камни одни. Вчера не успел обыскать, а сегодня сразу за лабиринт взялся. По уму, схрон должен был быть именно здесь…
— Так чего же ты встал, сволочь?!
Леха еще раз фыркнул — хорошо ему там, в долине, в теньке, командовать! — но никуда не денешься. Развернулся и осторожно полез вниз с валуна.
— Ну?!
— Что «ну»?… — пробормотал Леха сквозь зубы. Край плато, еще не обысканный, истаял на глазах.
— Ну все же! Ты же все обыскал! По самому краю прошелся!
— Нет еще, это тебе кажется. Масштаб на карте маленький.
Самый-самый краешек плато еще остался. На один проход. Последний.
И Леха пошел еще медленнее. Вглядываясь под ноги еще внимательнее.
В голове шумно сопел сатир, ни на минуту не прекращая, контакт. И с регулярностью метронома гундосил:
— Ну?… Ну что там? Ну?!
Леха стиснул зубы, чтобы сдержаться. Как ему не надоест зудеть… И без него-то тошно…
Вот он, край плато, казавшегося вчера таким громадным. Совсем-совсем близко.
—Ну?!.
Последние метры.
Сердце молотится, встряхивая все тело. Будто это не аватар, а настоящее тело…
Хотя настоящему, наверно, не лучше приходится. Неподвижно в кресле — пока надпочечники гонят адреналин и бешено колотится сердце, и ни одного движения, и даже свежего воздуха вокруг нет, одна затхлость…
А какой-то чертик внутри уже знает: нет, паря, нету тут схрона.
Чтобы обыскал все плато, облазил тот лабиринт, который будто специально под схрон создали, и ничего там не нашел, ни намека, — и вдруг на последних метрах, да на самом краю, да среди мелких камней?… Х-ха! Тут даже валунов-то нет, одна мелкота. Ни одного булыжника крупнее арбуза. Последние шаги… От адреналина в крови все вокруг четкое-четкое, яркое, ужасающе реальное. Каждый камешек, каждая трещинка, каждая металлическая блестка, сверкающая под солнцем. Словно и не бегал тут целый день, старательно впихивая в несчастную голову, где уже пробежал, а где нет… И еще тяжеленные — как молотком по темечку — лучи солнца. Последние кусочки плато… Шагов пять, наверно, и все. Четыре…
— Ну?!
Хотя нет, не одна мелкота. Вот и камень побольше, а ложбинка за ним… Леха сглотнул и сделал последний шаг.
— Ну?!!
Леха встал, не веря своим глазам.
— Ну?!!
— Нет…
— Что?…
— Нет, — сказал Леха и сделал еще один шаг. Вышел с плато на песок. Все, теперь все плато позади. И схрона здесь нет. Леха повалился на песок.
— Как это «нет»?!
— Вот так…
— Как это «нет»?!! Пропустил, склер-ротик?!!
Леха молчал.
— А ну встал, гад! А ну пошел, зараза! Ну-ка бегом на северный край! Раз сам искать не можешь, в трех валунах путаешься, будешь под моим чутким руководством искать, по квадратам! Что за сволочной народ в этой стране, а? Все самому приходится делать… А ну пошел, я сказал!
— Там нет схрона.
— А где есть?!
— Здесь схрона нет. Я обыскал все.
— Ты еще спорить будешь, склеротик парнокопытный?!
Спокойно, спокойно…
Ругань тут не поможет. Видели таких, знаем. Просто некоторые люди могут осознать и молча, а другие исключительно вслух, выпуская пар с ором и матюгами. Бывает. Ругаться сейчас с сатиром из-за этого — все равно что вернуться к бордюру, о который споткнулся, и пнуть его еще раз в отместку, да посильнее.
— Здесь. Схрона. Нет.
Сатир с шипением втянул воздух сквозь зубы, но смолчал. Кажется, приходит в себя.
— Это точно?
— Точно. Где еще он может быть?
— «Еще»! — передразнил сатир, опять заводясь. — Твою мать… Ты понимаешь, что если ты напутал, пока искал, и схрон все же где-то там… У нас впритык времени, чтобы обыскать плато по второму разу! Если мы начнем искать в другом месте, проверить это плато целиком уже не успеем, времени не хватит! У нас только сегодня, завтра — и все! Потом гонка!
«Завтра» еще есть, а вот с «сегодня»… Леха покосился на солнце. Уже клонится к горизонту. С «сегодня» сатир явно погорячился.
— Тогда не вопи, а думай быстрее.
Сатир почти зарычал — и отключился.
Но не прошло и пяти секунд, как снова появился. Леха только успел клацнуть по браслету, чтобы высветилась карта.
— На юг морду поверни, — приказал сатир. — А теперь восточнее. Еще одно плато видишь?
Южнее и восточнее…
— Мелкая такая полоска? — уточнил Леха.
Кроме крошечной, едва заметной полосы в пустыне — и заметна-то не сама по себе, а только потому, что там нет складочек дюн, — больше ничего. Край карты. Конец зоны.
— Это не мелкая полоска, — процедил сатир сквозь зубы. — Это твой гигантский шанс выбраться отсюда, дитя пестрой коровы!
— А если и там… — начал Леха, но сатир перебил:
— Молись своему парнокопытному богу, чтобы никаких «если»! Больше свободных ландшафтов здесь нет. Все остальные или уже задействованы, или рядом с чем-нибудь другим… Ну чего встал?! Ноги в руки, и полетел!
И это — плато?…
Леха остановился.
Каменная дуга едва-едва выступает из песка. И всего метров пятьдесят в ширину. Хорошо хоть тянется на юг километра на два.
Вот только валунов на ней нет. Да и камней-то… Мелкие, с кулак. Изредка с маленькую дыню.
И сатир думает, здесь может быть спрятан схрон?… Леха фыркнул и ступил на это «плато». Сделал пару шагов вглубь, развернулся и пошел параллельно краю. Вглядываясь под ноги, метра на два вправо и влево.
Прошел до другого края — пятьдесят восемь шагов, метров пятьдесят и есть, глаз не подвел, — там повернул и пошел в обратную сторону.
Туда, сюда. Туда, сюда…
Второй день подряд. Уже тошнит от этой змейки между камней, мельтешащих перед глазами.
И еще это солнце, черт бы его побрал! Когда хочется тени — от него никуда не деться! А когда оно нужно…
Солнце уже у горизонта и быстро клонится ниже. От камней протянулись тени. Длинные, острые и четкие, словно с какой-нибудь фотографии высадки на Луну.
Яркие бочки, освещенные солнцем, — и тут же провалы теней. Снова яркие бочки — и черные провалы… И черта с два тут разберешь, что же под ними! Есть там лаз какой-нибудь, нет его… А ведь проход может быть и замаскирован. Тогда максимум — какая-нибудь щель может виднеться, и все…
