– Блокираторы открыты… – Мужской голос, чуть смущенный.
– И? – Голос Бавори. Все такой же холодный и невозмутимый.
Эмоций, как у вскрытого трупа, развалившегося на столе в прохладной прозекторской. Разве что капелька презрения.
– Должны быть закрыты… И Семен не отвечает… Он в сторожке… Остался…
Баскер прислушивался, забыв про все запахи.
Но надолго ли?.. Это шанс. Может быть, последний. Когда он обернется – с открытыми глазами, стоя куда ближе, малость обвыкнувшись в темноте…
Стас привстал. Развернулся и на цыпочках двинулся к кустам.
Шаг, второй… Медленно ставя и поднимая ноги, только бы не чавкнула грязь.
До кустов совсем ничего. Шаг, еще один, еще…
Вот и первый прут. Отвести рукой, чтобы не уперся в грудь и не заскрипел по кевларину. Еще пару шагов – и можно будет упасть. Затеряться между прутьями кустов и просто медленно ползти. Если эта тварь умудрилась ничего не заметить в пяти метрах перед своим носом, то уж за кустами-то точно не заметит…
Сзади шумно дохнуло.
Не фыркнуло, а словно продували насос – звук упругий, но долгий. Баскер выдувал весь воздух из легких. Инстинкт крупных парнокопытных, собравшихся ударить.
Грязь сзади чавкнула. Тварь опустилась на все четыре ноги.
Стас, уже не пытаясь ступать бесшумно, рванулся вперед, в кусты. Туда, где тварь не сможет разбежаться для удара…
Слишком поздно. Сзади застучали копыта – мощно, парно, звучно раскидывая грязь…
Стас крутанулся назад, дернулся в сторону…
Слишком поздно.
Человеческое тело легче, у него меньше инерция, но и человеческие мышцы не идут ни в какое сравнение с мышцами этой махины. Баскер несся сквозь тени, как ожившая электричка – сверхбыстрая, гоночная. За какие-то доли секунды баскер так разогнал себя, что собственные руки-ноги стали медленными, как пинаемый ленивым ветерком газетный комок…
Слишком медленно…
Рывок в сторону не спас. Баскер заметил, тут же взял чуть вправо – и его опущенный лоб, его рога неслись точно в грудь…
Глаз зацепил движение – где-то справа.
В следующий миг в морду баскера впечаталась Белоснежка, растопырив лапы. Облепила морду, вбила когти в шкуру как маленькие гарпуны…
Тишину разметало в клочья. Баскер взревел, как паровозный гудок. Дернул мордой, пытаясь стряхнуть с глаз Белоснежку – безуспешно. Военные биоинженеры, шившие генотип боевых крыс, поработали на славу. От толчков зазубренные коготки лишь продрались глубже в шкуру, засели еще прочнее.
Баскер сбился с шага, его передние копыта ударили в землю на миг позже, чем следовало, и не удержали огромный вес на жидкой грязи. Проскользнули вперед, поехали по грязи, как по мокрому льду. Голова ушла вниз, морда уткнулась в грязь, словно пресс, вбивая туда Белоснежку…
Только Белоснежки там уже не было. Чувство пространства у модифицированных крыс не хуже, чем у птиц. Белоснежка словно спиной видела. Отцепилась за миг до того, как морда чудовища впечаталась в землю. Кубарем отлетела в сторону и исчезла в темноте.
Баскер не удержался на ногах, падал, но не замедлил движение. Катился-скользил вперед, и его широкие рога летели над землей, как огромный серп, острый с обоих концов…
Стас успел лишь подогнуть ноги.
Рога пролетели под “казаками”, мелькнули светящиеся узоры на спине, и по коленям врезал задравшийся зад, тяжелые мышцы задних ног…
Как бампер машины. Сотня килограммов собственного веса была по сравнению с этим задом пушинкой. Швырнуло как тряпичную куклу. Мелькнуло серое небо, темная, изъеденная зеркалами луж земля… Закружилось, смешалось в глазах, как в стакане миксера…
И удар. На руки. Правую руку дернуло откуда-то изнутри. Дернуло и обожгло. Словно сквозь кисть и предплечье, до самого локтя, вогнали раскаленную спицу. Потом земля ударила в скулу, в висок… Клацнули зубы, крошкой отбивая эмаль, а земля уже врезала по ребрам слева и сзади, по локтю…
И опять лицом в грязь.
Все. Без движений. Лишь в темноте вспыхивают и проносятся перед глазами искорки, словно красно-оранжевые метеоры в темном небе… И боль в правой руке. Расцветающая, распускающаяся как цветок, набирающая силу дикая боль…
Где-то по левую руку трещат кусты – баскер все еще прет юзом по земле…
И где-то совсем уж далеко – женский голос. Уже не тихий, уже крик. Но все еще чертовски спокойный. Если в нем что-то и добавилось из эмоций – то не тревога. Лишь азарт охотницы…
В лицо ткнулась мордочка с холодным носом. Сквозь проносящиеся оранжевые искры – светлая шерсть…
– Живой, живой… – буркнул Стас.
Приподнялся, встал, побежал… Попытался. Земля качнулась, как палуба корабля. Черт возьми, только сотрясения не хватало…
Слева, где-то далеко в кустах, перестали ломаться прутья. Массивный круп баскера…
Там замерло, но всего лишь на миг.
Баскер тоже вставал. Мотнул мордой назад, в темноте блеснули его глаза. Вычленили из темноты, поймали в прицел… И баскер вскочил, развернулся – легко, одним мощным движением. На четырех лапах, и вот уже на дыбах, вот уже начиная разгон, прямо сквозь кусты…
И взревел. Опять от боли. Крысы серыми стрелами вылетали из кустов и как бешеные пчелы бились в баскера, вбивали в него коготки, висли на нем. Со всех сторон. С боков, со спины, в морду… Почти весь взвод.
Висли на нем и рвали, бешено работая лапами и резцами, словно рыли норы, словно пытались нырнуть внутрь плоти… С баскера летели темные брызги, клочки… В ноздри ударило запахом крови – терпким и соленым.
Баскер уже не ревел – он уже выл. Забыв про все на свете. Встав на дыбы, он крутился, ломая кусты, молотил воздух передними ногами, как боксер, пытаясь сбросить с себя крыс…
На морде повисли сразу три. В этой серой мешанине мелькнуло рыжее пятно. Рыжик. И значит, баскер уже не опасен. Даже если Арни и не выучил своих солдат, как атаковать крупную цель, – то уж Рыжик-то знает, куда прежде всего нужно бить. Глаза. Лишить противника зрения.
– Оставить! – крикнул Стас. – Отход! Прикрывать сзади!
И, пошатываясь, с трудом ловя равновесие, шагнул в кусты. Продрался сквозь них, вывалился на тропинку. Побежал, пригибаясь, прячась между рядами кустов.
Позади, где-то у дома, молотили копыта. Не то ревел, не то выл изодранный баскер. Звенел, как упавший на кафель скальпель, голос Бавори…
В глазах все еще прыгали искры, все еще шатало, но надо бежать.
Быстрее, быстрее!
Надо успеть до забора прежде, чем они поймут, что к чему, прежде чем сообразят, что надо делать. Если они отрежут путь к забору…
