Крысы нагнали, хлынули к крыльцу – и лишь тогда Бавори сама нырнула внутрь.
Захлопнула дверь перед самыми серыми мордами.
Пять баскеров так и остались у крыльца. Среди крыс, лишенные направляющего хлыста Бавори… И тут же помчались прочь, вдоль дома, трое в одну сторону, двое в другую. Одного зацепили за круп, повалили, накрыли телами…
Но что толку?! Бавори и еще трое успели нырнуть внутрь!
– Отставить! – крикнул Стас. – Отставить! Не преследовать!
От лавины не осталось и следа. Разбились на островки, добивая поверженных баскеров. Несколько взводов увлеклись и гнали баскеров где-то за домами, с плаца и не видно – лишь трубный рев, не то от ярости, не то от боли, доносился откуда-то издали…
А путь в лабораторный корпус, на третьем этаже которого в дальней комнате стоит секвенсор, отрезан. Бавори поняла, ради чего была предпринята атака. Поняла, не растерялась и решила рискнуть.
На окне возле двери раздвинулись жалюзи.
Полоска лица, бесцветные рыбьи глаза… И рука с трубкой мобильника. Красный огонек на корпусе… Глазок видеокамеры тоже нацелен в окно.
Ч-черт… Стас до хруста суставов сжал и разжал левый кулак.
Мало того, что отрезала от секвенсора. Так еще и Графу успела позвонить? Все рассказала, а кое-что и показала? Чтобы вернул со старой фермы всех своих людей? Или прислал сюда кого угодно, хоть ручных гэбэшников. Хоть черта, лишь бы не лишиться секвенсора во второй раз. Без него ферма гроша ломаного не будет стоить – все эти гектары, дома, столы, заборы, клетки…
Сообразительная.
Может, и ночью она не просто так бросала взгляды на этот дом? И даже не потому, что поднятая планка жалюзи могла выдать, а потому, что с самого начала подозревала: если и сунется кто-то на ферму и проберется через систему охраны, то не будет валять дурака и шарить где попало, а полезет сразу в святая святых, в лабораторию, к секвенсору, именно в этот дом?
Но решила оставить его на потом, на сладкое?
На всякий случай, для подстраховки, сначала пошла проверять остальные домики. К чему спешка, зачем сразу лезть в лабораторный корпус, если там блокираторы? Если воришка попался, то уже не убежит…
Заодно разжигала свой азарт охотника, заставляя жертву подольше помучиться от ужаса безысходности своего положения, ужаса воришки, понимающего, что попался…
Так, что ли? Любите играть в кошки-мышки, дамочка? Перед тем как свернуть шею?
Ну что же…
Давайте поиграем, с-сударыня.
– Роммель!
Роммель наконец-то примчался. Но не сел. Ждал, стоя на задних лапах, как тушканчик, и, кажется, дрожал. Только не от страха, конечно. От возбуждения от кровавого куража.
– Собрать батальон! Первая, вторая роты – выставить за домами, по периметру, заслон, отгонять баскеров! Третья рота делает широкий круг. Если баскеры собираются в отряд, разогнать! Четвертую роту – перед крыльцом! Пятую ко мне, на тыльную сторону!
И зашагал вокруг дома, к гаражу.
Дамочка может думать, что если она заперлась внутри, то все, туда никто не войдет. Ну-ну. Блаженны верующие…
* * *
– Поднять!
Восемь десятков розовых лапок потянули ворота гаража вверх.
Лучше бы, конечно, чтобы тянула вся рота – в сто восемьдесят лапок, но вдоль ворот гаража поместились всего лишь сорок крыс. Ладно, и этого хватит.
Ворота медленно, неохотно, но пошли вверх… Сантиметр, другой…
– There! Push! Down! – вылетел из щели звенящий голос.
Внутри затопало, зафыркало, завозилось… За обитыми гофрированным железом воротами заскреблись, и ворота остановились. Пошли вниз, а потом вообще рухнули – глубоко, до самого асфальта, врезавшись в стопора так, что вся стена гаража дрогнула, металлические листы зазвенели, затихая медленно, как потревоженный колокол…
Стас беззвучно зашипел.
А дамочка-то, похоже, не дура. Далеко не дура.
И что теперь?
Та дверь заперта. Выломать ее чем? Перегрызать…
Можно, конечно, посмотреть получше… Но, кажется, дверь там хорошая. Прогрызть ее насквозь – это не с резиновыми шинами развлекаться. Полдня уйдет, а то и больше.
Здесь тоже не влезть. Даже если извернуться, выстроить-впихнуть вдоль ворот полсотни крыс и подлезть самому, и дружно потянуть вверх – это все равно будет мало против трех баскеров. Да и поднимать – не прижимать книзу…
Ладно, есть варианты. Если не пускают ни в ворота, ни в дверь, что остается?
Правильно.
Стас пошел вокруг дома. На этот раз медленно, заглядывая в окна.
Вон там лаборатория, где чуть не попался… Где Белоснежка последний раз сладко посапывала, нежась под пальцами… Стас скрипнул зубами.
Стоп! Спокойно, спокойно…
Ну-ка, спокойно! Вот так вот. Успокоился, закрыл глаза и вспоминай.
Так… Столы, установки… Там вход, напротив стена, в ней дверь в заветную комнатку…
Значит, за углом, вон там, должно быть окно той комнатки с секвенсором?
Стас заглянул за угол. Ага. Сейчас, как же. Разбежался…
Никакого окна нет.
Впрочем, можно понять… Если уж блокираторы вставили в стены…
Шипя сквозь зубы, Стас вернулся обратно. Прищурился, разглядывая окна лаборатории, рамы… Не стекло – прочный пластик. Как и на первом этаже, возле двери. Просто так не выбить.
– Лобастый!
Под ногами знакомо пискнуло. Тут как тут.
– Молодец, умник.
Стас присел, потрепал его за ушами. Хоть на кого-то можно положиться.
Потом скинул с плеча рюкзак с аппаратурой, растянул завязки.
Эти стеклопакеты – довольно надежная штука. Голыми руками не вскрыть, тем более на третьем этаже. Придется Лобастого немного приодеть…
* * *
– Нормально?
Лобастый кивнул. Растопырил лапы.
Он лежал на руках Стаса спиной вниз, как младенец. Лапки и в самом деле похожи на крошечные ладошки, 4 только четырехпалые, большой палец едва заметен.
На этих ладошках – подобие перчаток с отрезанными пальцами. На перчатки нашиты магнитные кругляши.
Стас опустил руки с Лобастым пониже. Чуть присел, встал на носки… Покачался так, пробуя на вес, прикидывая взглядом высоту, приноравливаясь… Еще несколько раз качнулся, постепенно увеличивая размах, присаживаясь все ниже.
– Три… четыре!
И толкнулся по-настоящему, передавая силу толчка рукам, напрягая и бицепсы, и предплечья – сильно, но плавно. Лобастый вылетел из рук вверх и чуть в сторону, к стене.
