Она делала вид, что не ожидала звонка, но Федор прекрасно знал, что это не так.
— Значит, богатым мне не быть?
— И не надейся.
Волков услышал мужской голос:
«Кто это?»
«Волков, — ответила Рита, небрежно зажав пальцем микрофон. — Друг Стрекалова. Помнишь, он был у нас на свадьбе?»
«Мент?»
«Да».
«Чего ему надо?»
«Сейчас выясню».
Шашка вернулась к разговору с Очкариком, но при этом установила звук телефона на максимум, чтобы любимый ревнивец мог слышать каждое слово:
— Чего звонишь?
«А то ты не знаешь!»
— Заехать хочу, — усмехнулся Федор. — Не возражаешь?
— Есть повод?
— Ты забыла у Петровича вазу.
— Ах да! — Умная Рита мгновенно поняла придуманную Волковым легенду и даже «вспомнила» уточняющую деталь: — В гостиной!
— Точно. Так ты не против, если я заскочу?
— Я скажу, чтобы тебя пропустили.
Очкарик отключил телефон и покосился на лежащую на переднем сиденье вазу, за которую час назад выложил в магазине почти тридцать тысяч. Авторская работа, едрить ее за ногу. Зато напоминает те штуковины, что изготавливаются на фабрике Петровича и которые Илья обожает дарить друзьям. Риткин муж о «стеклянном» хобби Стрекалова знал, так что подозрений визит Волкова у него не вызовет: жена забыла очередную безделушку, старый приятель вызвался ее завезти.
Ритка, в свою очередь, сделала все так, как надо. Распорядилась пропустить машину Федора во двор, обеспечив возможность припарковаться в нужном месте, но из дому не вышла, встретила Очкарика в гостиной и представила несколько мрачному мужу:
— Иннокентий. Но вы, кажется, знакомы.
Волков подтвердил, что — да, виделись. В ответ Иннокентий состроил кисло-дружелюбную мину — он явно не обрадовался нежданному визиту человека «не их круга» — и сообщил, что погода в Шанхае, откуда он только что прилетел, — дрянь. Спорить с путешественником Федор не стал. Передав «подарок Петровича» — Ритка тут же заставила мужа оценить произведение, тот скучно восхитился, — Волков признался, что тоже ничего не понимает в стекле, после чего посмотрел на часы и засобирался. Удерживать его не стали.
Отъезжая от особняка Иннокентия, Очкарик набрал номер Стрекалова:
— Ты ведь общаешься с Шашкиным мужем?
— Время от времени, — подтвердил Илья.
— Так вот знай: сегодня ты подарил Ритке стеклянную вазу собственного производства. Фотку я пришлю по электронной почте.
— Я подарил? — уточнил Петрович.
— Ну не я же.
— А зачем я подарил?
— Просто так, — улыбнулся Волков. — Потому что ты хороший мужик. А еще потому, что мне нужно было попасть в их дом.
— Хитришь?
— Не без этого.
Федор остановил машину, нажал на открывающую багажник кнопку, и через несколько секунд на соседнее кресло плюхнулся Корзинкин.
— Очкарик! — шумно выдохнул Лева. — Ты не поверишь, что мне пришлось пережить!
— Где тебя искать? — деловито спросила Испанка.
— В Подмосковье, — пробурчал Оружейник. — На Рублево-Успенском.
Сидящий за рулем Травник нахмурился, припоминая схему Москвы. — Что он там забыл?
— Дружка выручал, — объяснил старик, наблюдая, как толстенький мужчина вылезает из багажника и пересаживается в салон «Ауди».
— Мы сейчас едем в сторону Москвы, если что изменится, я перезвоню.
— Договорились.
А начинался воскресный вечер самым что ни на есть приятным образом.
— Шашка сказала, что Иннокентий раньше среды из Китая не вернется, — громко начал Корзинкин рассказ о своих приключениях. — Слуг нет, дом пустой…
— А соседи?
— Так у них подземный гараж, и стекла в машине тонированные, — объяснил Лева. — Я перед самым поселком на заднее сиденье перебрался, и никто меня не видел.
«Конспиратор!»
Дальнейшие события развивались по традиционному сценарию.
— Ритка в душ отправилась, я винишка сообразил, хорошо еще, что в один бокал. — Корзинкин погладил лысину. — И хорошо, что раздеваться не стал. Короче, минут через пять смотрю: ворота открываются. Кеша вернулся…
А поскольку нынешний супруг веселой Шашки перемещался исключительно в компании трех-четырех телохранителей, да к тому же отличался горячим нравом, Лева понял, что попал в беду.
— К счастью, я в их доме немножко ориентируюсь, — скромно уточнил Корзинкин, — и сразу сообразил, куда спрятаться. В подсобку рванул. Телохранители туда не ходят, а садовник только завтра появится. Там и переждал.
По телефону Лева шепотом объяснил Очкарику, куда выходит дверь его убежища, и, когда Федор поставил рядом с ней машину, незаметно перебрался в оставленный открытым багажник.
— Кстати, он у тебя чистенький.
— Спасибо, — улыбнулся Волков.
Интересно было бы посмотреть на физиономию вышедшей из душа Риты, которая вместо Левы увидела перед собой обожаемого супруга. Впрочем, выдержки и хладнокровия Шашке не занимать. Наверняка завизжала «от радости» и бросилась целовать любимого, на ходу соображая, куда мог подеваться бывший муж.
— За следующим поворотом есть неплохой ресторан, — сообщил Корзинкин. — Давай туда, я ведь так и не поужинал.
— Давай. — Федор тоже проголодался.
Друзья прошли в небольшой уютный зал, расположились за столиком и велели симпатичной официантке начать с бутылочки красного. И только здесь, поняв, что Лева считает историю законченной, Волков поинтересовался:
— Ты чего у Ритки-то забыл? По старой памяти, что ли?
И усмехнулся собственной шутке.
Из четверки друзей Лева отличался самым беспокойным по женской части нравом. С девственностью он, разумеется, расстался первым, если не врал — в объятиях соседки по даче, дамы в самом соку. Начиная с восьмого класса вовсю ухлестывал за старшеклассницами, что стало причиной нескольких крупных драк, которые друзьям пришлось провести со старшими ребятами. Стоит ли говорить, что дальнейший путь Корзинкина был устлан девичьими вздохами, а его жизненным девизом стала фраза: «Когда в семье только одна жена, она вырастает эгоисткой»?
При этом Федор никогда не понимал, чем Лева берет женщин? Не красавец, не атлет, прилично зарабатывать стал только в последние годы, до этого особым богатством не страдал. Ну, балагур. Ну, оптимист. Так мало ли таких? Получается, таких — мало.
