— Если бы не ваше преследование, Гриша был бы жив.
— Уверена?
— Нет, — поколебавшись, ответила старуха. — Но знаю, что в спокойной обстановке Гриша трижды подумал бы, прежде чем отправиться в ванную.
— А раз не уверена, не смей меня обвинять! — Гончар тоже умел быть грубым. — Мы хотели только поговорить с Беспалым.
— А ты уверен?
— Да.
Бабушка Осень ядовито улыбнулась, но дым, после некоторого размышления, выдохнула в окно, затуманив московский пейзаж эфемерными остатками голландского табака.
«Она курит, как склонная к суициду лошадь, а зубы остались белыми! Почему?» Причем свои зубы, а не фарфоровая подделка — в этом мужчина не сомневался.
— Беспалый не был москвичом, вы не гарантировали его защиту, мы его не убивали, — продолжил Гончар. — Тебе не в чем меня упрекнуть.
— Ты не относишься к числу тех, кого я стану упрекать, — ровно произнесла старуха. — Если ты отступишь от договора, я тебя ударю.
— Знаю, — спокойно ответил Гончар. — Это все?
— Нам не понравилось, что пролилась кровь искусника. Старшие внуки понимают, что уговор есть уговор, они вмешиваться не станут. А вот среди молодых могут найтись горячие головы, которые не послушаются даже меня. Или не смогут сдержаться, встретив тебя или твоих слуг. Я позвала тебя, чтобы сказать: это не будет провокацией с моей стороны, но если вы выйдете за рамки дозволенного, я буду крайне недовольна.
— Это угроза?
— Нет, угроза будет сейчас. — Бабушка Осень пососала трубку. — Я решила изменить договор. Теперь у тебя есть два дня, начиная с этого момента. За это время ты должен успеть завершить свои дела. Не успеешь — не обессудь.
Неприятно, очень неприятно. Гончар чувствовал, что вот-вот выйдет на след противника, что двух дней ему вполне хватит, но он не любил работать в цейтноте.
— Мне не нравится, что ты изменила договор.
— Ты пролил кровь, Гончар, искусники меня поймут.
А вот как понять тебя, старая ты перечница? С одной стороны, лицемерное «мы не хотим крови», с другой — жесткие временные рамки, что предполагает более активные шаги, а значит, большую вероятность крови.
«Хочешь меня подставить?»
А ведь похоже! Бабушка Осень понимала, что Беспалому не жить, но разрешила Гончару охоту в Москве, заманила обещанием нейтралитета и воспользовалась первым же поводом, чтобы ужесточить условия договора. «Они будут тебя провоцировать, но по своей воле. А я их прикрою!» И ведь не подкопаешься!
— Теперь, когда ты услышал угрозу, я могу дать тебе совет — убирайся отсюда, Гончар, тебе здесь не рады.
Однако отступить он не мог.
— Я сам решу, когда мне уехать, — хмуро ответил мужчина, давая понять, что принял слова старухи к сведению, но делать будет так, как решил. Если потребуется задержаться в Москве дольше двух дней — задержится, если потребуется дать по мозгам vnuchatam — даст.
В кабинке детского аттракциона путешествовали два ОЧЕНЬ старых человека, которые давным-давно перестали бояться крови.
* * *
Ехать до квартиры Карпова оказалось не очень далеко, нумизмат обитал неподалеку от Арбата, в старом, но качественно отреставрированном доме с кованой оградой вокруг и внимательной охраной. При первом взгляде на четырехэтажное малоквартирное здание образы его жильцов проявлялись очень отчетливо: нефтяные, газовые и металлургические тузы, сделавшие состояние на сибирских недрах, финансовые магнаты, промышленные короли…
Волков, предвкушавший встречу со скромным собирателем, не интересующимся ничем, кроме любимых монеток, был несколько озадачен. В его представлении Карпов мог обитать в старом доме, но, скорее всего, в сталинском, а не дореволюционном и, разумеется, не таком шикарном. Аккуратно подстриженный газон, елки в кадках, охранники в будке, шлагбаум, видеокамеры, консьерж с кобурой на поясе, дорогие авто во дворе…
Коллекционер, говорите? Не из новых ли? Не из тех, кто, разбогатев на продаже шустрым фольксдойче платиновых чушек, скупал собрания в провинциальных музеях? Встречаться с подобным «экспертом» Федору не хотелось. Хотя… главное — это информация, и если купец действительно разбирается в нумизматике, то можно заставить себя не думать о том, откуда у него коллекция.
Охранник, увидев номер машины, поднял шлагбаум — проезжай, едва Очкарик вышел из автомобиля, рядом вырос «консьерж», отличающийся от будочного служителя униформой, но отнюдь не выправкой.
— Господин Карпов предупредил, что не знает вас в лицо. Позвольте взглянуть на документы?
Волков продемонстрировал удостоверение, отметил, что «консьерж» не тупо изучил корочки, а профессиональным взглядом пробежался по ключевым точкам, на которых спотыкаются изготовители фальшивок.
— Все в порядке, извините за беспокойство.
— Ничего страшного.
«Консьерж» проводил Федора до подъезда и указал на лестницу:
— Второй этаж.
Сам не пошел. Зачем? Все пролеты, лестничные площадки и коридоры здания просматривались видеокамерами. Все окна — глухие, с датчиками сигнализации. Тем не менее дверь в квартиру Карпова оказалась хоть и красивой, но все равно металлической, надежной. Береженого бог бережет. Звонить или стучать не пришлось, предупрежденный охраной хозяин распахнул дверь, едва Очкарик оказался на площадке.
— Волков?
Это был еще один сюрприз. Федор почему-то решил, что нумизмат окажется седым сутулым старичком, а перед ним стоял молодой, лет тридцати, не более, мужчина, с редкими светлыми волосами и большими, как говорится — кукольными, голубыми глазами. Ясными, словно у младенца. Из одежды — футболка и шорты, по нынешней жаре самое оно, даже если в каждой комнате стоит кондиционер.
— Александр Григорьевич? — неуверенно спросил Очкарик, протягивая руку.
— Александр Александрович, можно Сан Саныч, можно просто Саша, — весело отозвался мужчина. Пожатие у него было крепкое, а на некоторых пальцах, как отметил Федор, — мозоли.
— Отец со всем нашим семейством на даче, я тут один хозяйничаю. Проходи. — И повернулся к гостю спиной. — Дверь захлопни.
То ли по жизни такой доверчивый, то ли рекомендация Рижской сыграла свою роль.
— Пиво будешь? — Карпов легко и непринужденно перешел на «ты». Волков не возражал. — Холодное.
— Охотно.
— Сейчас принесу.
И исчез в недрах квартиры. А вот Федор застрял.
Монеты.
Монеты.
Монеты.
Большой холл, в который гости попадали из прихожей, напоминал нумизматический музей. Монеты на стендах, монеты на стенах. Монеты золотые, серебряные и медные. С королями, кораблями и зверями. С цифрами и иероглифами. Идеально круглые и неправильной формы, квадратные и многогранные, любые.
