Сардар, стоявший в пяти шагах от любовников, скривился.
В душе скривился, разумеется, глубоко в душе, на лице же не дрогнул ни один мускул. Однако неудовольствие телохранителя вызвал не спутник Арифа — к пристрастиям хозяина Сардар давно привык и воспринимал череду красивых мальчиков как само собой разумеющееся, — а поведение щенка, еще не привыкшего к статусу друга большого человека. Дорвавшийся до бездонного кошелька Арифа мальчишка хотел тратить деньги шумно, открыто, вызывая зависть у бывших дружков, не сумевших пока обзавестись приличными любовниками и теперь злобно таращившихся на счастливчика из дальнего угла зала. Белокурый красавчик упивался своей радостью, а влюбленный Ариф во всем ему потакал и вместо того, чтобы расположиться в уютном помещении для избранных, послушно таскался с приятелем по общедоступным залам казино.
— Мы опять выиграли!!
Длинноволосый игрок бросил на любовников внимательный взгляд, но тут же вновь вернулся к картам.
Комплекс сиял, сверкал, вспыхивал огнями, навязчиво и агрессивно переливался всеми цветами радуги, создавая атмосферу локального праздника. На соседней улице ночь, темные окна домов, редкие машины, а здесь — карнавал, брызги смеха, искусственно созданное веселье. Другой мир, другая жизнь. С одной стороны — мир, в котором даже по субботам ложатся рано, потому что некуда идти, или засыпают перед телевизором. Мир, в котором молодняк накачивается дешевым пивом на грязных лавочках, а взрослые угрюмы даже в Новый год. С другой — оазис азарта, бурлящий, подобно чайнику, окруженному десятком грязных кастрюль. Казалось, темные громады спящих домов смотрят на искрящийся разноцветным фонтаном комплекс укоризненно, даже осуждающе. Казалось, залитый светом дворец отвечает им презрительными взглядами.
Два мира, две жизни.
До сих пор Ильгар не представлял, как трудно будет решиться войти внутрь. Конечно, развлекательный комплекс — это не секретный военный завод, паспорт на входе никто не требует, но охранники смотрят внимательно, цепко, уверенно вычленяют из потока посетителей нежеланных гостей. Насчет «фейс-контроля» Ильгар не волновался: одет он подобающим образом, выглядит нормально, в «черном списке» не значится. Беспокоило его другое. Вряд ли охранники запоминают всех входящих, но для этого есть видеокамеры, записывающие происходящее в комплексе, а отснятые материалы хранятся службой безопасности не менее недели.
Именно об этом он и пытался сказать разработавшему план человеку.
«Они просмотрят записи, увидят меня, и расследование на этом закончится. Я стану главным подозреваемым».
Старик ответил со спокойной уверенностью, которой так недоставало самому Ильгару:
«Я никогда не ошибаюсь. План совершенен. Тебя никто не запомнит и никто не запишет. Главное — действовать с идеальной точностью. Секунда в секунду. Выдержишь график — выполнишь дело и спокойно уйдешь».
Но старик остался в безопасном месте, он не собирался приближаться к комплексу. А Ильгару предстоит выполнить самую сложную часть плана.
«Это твой выбор».
«Да, мой. И жизнь тоже моя».
И устыдился собственной трусости. Он ведь поверил в план, который ему предложил старик. В идиотский, совершенно невозможный план. Рассказать кому — засмеют. А он поверил. А раз поверил, то надо идти до конца. Если старик действительно знает больше других, если идиотский план сработает, то и остальным его словам можно доверять.
Ильгар посмотрел на часы: в двери надо войти через тридцать секунд. Шесть шагов.
«Решайся!»
В последний раз затянулся сигаретой, бросил окурок в урну и уверенно направился к подъезду.
Он заставил себя отринуть сомнения. Он оказался в здании ровно в то время, о котором говорил разработчик плана, спокойно прошел мимо охраны и направился в бар. Его костюм был в порядке, он вел себя нормально. Его не запомнили.
А в тот самый момент, когда Ильгар открыл дверь, в одной из комнат технических служб комплекса раздалась громкая брань.
— В чем дело?
— Третья камера вырубилась.
— Дерьмо! — Начальник смены уставился на зарябивший «белым шумом» монитор. — Я ведь велел ее поменять.
— Так запасные кончились, я написал Шамилю, чтобы он купил, пометил «срочно», а он, шакал, только под вечер привез. Мы и решили, что она дотянет до завтра.
— Решили! — Начальник смены добавил пару крепких выражений, подумал и велел: — Хватай стремянку и вперед. Чтобы через пять минут все работало!
— Без штрафа?
— А это уж как получится. Если хозяева меня накажут, тебе тоже достанется.
— Знаешь, я так волновался… — Юноша отхлебнул «Маргариту», поставил бокал на стойку и улыбнулся. Немного грустно, немного застенчиво. Очень продуманно. — Твоя свадьба… Я сильно переживал.
— Боялся, что я тебя брошу?
— Это другое, — вздохнул юноша. — Мне плохо без тебя, Ариф. Когда ты рядом, я чувствую себя защищенным. Мне хорошо. Наверное, это любовь, да?
— Наверное.
— Я боялся, что твоя жена встанет между нами.
— Не встанет, — пообещал мужчина.
— Правда?
— Коленька, я тебе сто раз говорил: наши отношения не изменятся.
— Я помню. Я тебе верю.
Юноша сделал движение. Чуть потянулся, словно хотел поцеловать любовника в губы. Остановился, словно опомнившись. Виновато посмотрел на друга. Виновато, но с хитринкой, как шаловливый котенок. Ариф понял намек: пора ехать.
Он допил коктейль, а когда ставил бокал на стойку, поймал взгляд давешнего игрока в бордовой рубашке. Взгляд, в котором можно было уловить презрение. Похоже, длинноволосый предпочитал другие игры. Ну и что? Тем не менее неприятный осадок остался: чернявый Арифу приглянулся. Узнать кто? Да черт с ним! Мало, что ли, симпатичных мальчиков вокруг?
Мужчина поднялся:
— Подожди меня здесь. Я схожу в туалет, и поедем ко мне.
— А твоя жена?
— Она в доме. А мы поедем в квартиру.
— Как скажешь.
Юноша проводил друга взглядом, лениво глотнул «Маргариту» и свысока покосился на бывших приятелей. Высокомерно усмехнулся, увидев продемонстрированный ему средний палец. «Неудачники!»
Сардар знал свои обязанности хорошо, можно даже сказать — отлично. Умел он и группой командовать, распределяя обязанности между командой телохранителей, и в «одиночном плавании» не терялся.
В туалетную комнату Сардар вошел первым. Быстро осмотрелся: никого подозрительного, точнее говоря — вообще никого, комната оказалась пустой, открыл дверь кабинки, внимательно оглядел и ее, после чего сделал шаг назад и в сторону, пропуская хозяина к проверенному толчку.
