Или о ком-то своем.
С кем завтракала и с кем встречала рассветы.
Тоскливо.
Но такова жизнь.
Травник вытер губы салфеткой.
Он отвык завтракать в одиночестве, но не смог заставить себя разделить трапезу с Вонючкой. Оставил Неваду в квартире, пообещав принести свежих булочек, а сам отправился в круглосуточно работающую кофейню. К людям. Но все напрасно. Ни присутствие пары посетителей за соседними столиками, ни официантка не помогли ему разогнать тоску.
Он завтракал в одиночестве.
В принципе, квартира не казалась неубранной. Немного воняло, но это из-за опрокинутой бутылки коньяка: жидкость вытекла, наполнив помещение характерным для винных магазинов запахом. А все остальное можно было убрать за считанные минуты. Все остальное — это валяющаяся одежда, которую срывали второпях, не задумываясь над тем, что рвутся пуговицы на бретельки. Две пары мужских брюк, джемпер, рубашка, двое трусов, носки, туфли, один из которых почему-то оказался на столе, а также туфельки на высокой шпильке, тонкое черное платье и чулки. Не так уж и много, чтобы говорить о царящем хаосе. Еще была черная сумочка, но она не валялась, а раскрытая лежала на столе, судя по всему, хозяйка уже добралась до нее и вытащила пару средств для утреннего туалета.
Вышедший из спальни Славик мрачно посмотрел на сумочку, поморщился, когда запах алкоголя добрался до его заторможенных рецепторов, повернулся к кровати и пробурчал:
— Вставай.
— Не могу, — простонал Гарик. — Она меня до смерти затрахала.
— Знаю.
Вспомнив прошедшую ночь, Славик содрогнулся. «Вот попали так попали!»
Причем в памяти остались лишь начало праздника — многообещающее знакомство с привлекательной женщиной, и финал — приезд в квартиру и бурный секс втроем.
Славик и Гарик знали, как сладко покувыркаться с девушкой на пару, умели получать удовольствие, не особенно заморачиваясь ощущениями партнерши. Любили работать одновременно, чувствуя друг друга и заводясь от этого. Любили слушать, как просят остановиться: останавливаться не любили. И не останавливались.
Однако вчера в их сети попала настоящая тигрица. Выносливая и ненасытная. Ольга не просила остановиться, она требовала продолжать, вымотала друзей до предела и даже что-то съязвила, когда увидела, что Славик неспособен продолжать марафон.
«Сука!»
— Она уехала? — осторожно осведомился Гарик.
Вылезать из-под одеяла он явно не собирался, предоставляя другу карт-бланш на активные действия.
— Еще нет, — пробурчал Славик и натянул на себя халат. — Пойду посмотрю.
Тигрица отыскалась в ванной. Сидела на бортике и с любовью разглядывала свое отражение в огромном зеркале. Красивое отражение красивого тела, буквально дышащего сексуальностью. Гибкое, спортивно подтянутое, зовущее… «Глаза б мои тебя не видели!»
— Проснулся, малыш?
— Да.
Славику не понравилось обращение, но… Но что делать? Не ругаться же с ней?
— А приятель твой?
— Тоже.
— Продолжим?
— Э-э.
Говорить «пожалуй, нет» не хотелось. А ничего другого в голову не лезло. К счастью, слегка осоловевший взгляд Славика наткнулся на украшения Ольги, и его мысли потекли в другом направлении:
— Откуда это у тебя?
Славик узнал гарнитур: три кольца, серьги и ожерелье с черными бриллиантами — авторская работа отца, за которую тот просил огромные деньги.
— Ты подарил, — спокойно ответила женщина. — Неужели не помнишь?
Всплывшие воспоминания заставили Славика задрожать от страха: вот они приезжают в офис, вот он говорит охраннику, что ему нужно в кабинет, открывает сейф…
«Боже, она ведь не выходила из машины! Охранник ее не видел!»
Вот она примеряет роскошные драгоценности. Прямо на улице примеряет, у машины. Радостно смеется и награждает Славика долгим и сладким поцелуем. Он горд тем, что произвел впечатление на красавицу. Замечает, что у Гарика расстегнута ширинка.
«Чем они занимались, пока я бегал в офис?»
Возбуждение нарастает. Славик тянет Ольгу на заднее сиденье. Гарик не против. Тоже смеется. Возвращается за руль и гонит к дому. А распаленный Славик задирает коротенькое платьице женщины, сдвигает трусики и торопливо входит в нее.
Начало оргии. Но стоит ли прошедшая ночь ТАКИХ денег?
«Отец меня убьет!»
Славик представил разъяренного папашу, и ему стало холодно.
— Э-э… знаешь, гарнитур придется вернуть.
Ольга улыбнулась, показав, что оценила шутку, но ничего не сказала.
— Я не шучу.
— Даже не мечтай, малыш, — мягко произнесла женщина. — Это подарок, а подарки возвращают только по желанию.
Славик почувствовал нарастающую злобу. Мало того что эта сучка переиграла их в постели, так она еще набирается наглости и не желает возвращать… отдавать… дураку ведь понятно, что гарнитур Славик притащил по пьяни, что будь он трезв…
— Ты знаешь, сколько он стоит?
— Конечно, знаю. То есть догадываюсь. — Она провела пальцами по вживленным в висок бриллиантам. — А вот ты не знаешь, с кем связался.
— Чего я не знаю, шлюха ты приблудная?! Брюлики гони, а то…
Если в постели женщина еще может превзойти мужика, то в драке ей не светит. В этом Славик не сомневался. Страшась отцовского гнева, ослепленный яростью, он попытался схватить Ольгу за плечо, дернуть, показать, кто здесь хозяин, но…
Короткий удар в грудь заставил его остановиться и прекратить движение. Проказа расхохоталась и от всей души врезала ошеломленному парню ногой в промежность.
По квартире прокатился полный боли вой.
* * *
Загадочный Гончар обитал на одной из самых дорогих московских улиц — на Пречистенке, что Волкова, который после визита в логово Оружейника морально готовился посетить еще одну помойку, весьма порадовало. Хороший дом, чистый подъезд, просторная квартира. Общаться в таком месте гораздо приятнее, чем в каком-нибудь гадюшнике. Опять же — показатель доверия. Первая, предварительная встреча состоялась по конспиративному адресу, в логове, которое не жалко бросить. Теперь же его звали домой, подчеркивали свою открытость, нашептывали: «Ты свой!»
«Искусник?»
Ни до разговора с Оружейником, ни теперь Федор не размышлял над тем, чего достиг в профессии. Конечно, он гордился успехами, переживал поражения, но ни разу не задумался о собственном величии. Он работал. Если его мысли не были заняты текущим расследованием, Очкарик думал о сыне, или Альбине, или друзьях. Или не думал ни о чем, отдыхал.
