Бомбоубежище было не таким массивным, какие строили во времена «холодной войны» чуть ли не в каждом дворе на случай возможной ядерной катастрофы. Но прямое попадание снаряда выдержать оно было должно. На это надеялись, логично предполагая, что если нет – зачем тогда его было вообще строить?
Журналистов набилось в нем, если уж не как селедок в банке, то… Почти так же. Принесли еду – солдатские пайки, запечатанные в пластиковые коробки. Там были галеты, консервы, джем, шоколад. Еда была вкуснее, чем на некоторых внутренних авиарейсах, а может она показалась Сергею такой из-за того, что он сильно проголодался и готов был съесть все что угодно. Откуда-то появились женщины с детьми. Видимо, это были родственники миротворцев. Или местные жители.
Всех попросили отключить телефоны, объяснив, что грузины могут наводить по ним свои ракеты. В это не очень верилось – не такой уж ценной они были добычей, чтобы тратить дорогущие боеприпасы, да и в бетонном мешке убежища, насквозь пронизанном металлическими конструкциями, уровень приема на мобильных телефонах был нулевым. Если позвонить на их номера, в ответ раздастся: «Абонент временно недоступен». Родственники с ума сойдут, гадая, что же могло произойти. Можно попробовать выйти из убежища, сделать несколько звонков, сообщить, что все в порядке и телефон какое-то время будет отключен. Но вдруг и вправду по звонку наведут ракету? Оставалось лишь надеяться, что никто из родственников звонить не будет – по всей европейской России наступала ночь, время отдыхать… А если кто в редакции начнет волноваться, все можно будет объяснить утром. Или днем… В общем, когда получится прозвониться…
Неподалеку что-то громыхнуло, скорее всего, это была случайность, но все от греха подальше поспешили выключить свои телефоны и вытащили из них батареи.
Военные принесли матрасы и одеяла, постелили их в несколько слоев на шершавый бетонный пол. Невольные обитатели бомбоубежища начали устраиваться на ночлег. Стихали разговоры, прекратился негромкий детский плач.
Сергей посмотрел на мерно посапывающего Беляша. Не нервы у человека, а канаты! Аж завидно…
Самому Комову не спалось.
Они словно выпали из действительности и все, что происходило за стенами убежища, в темном, странном, непонятном мире, относилось к другой реальности. Что дальше? То ли оборону им здесь придется держать, то ли переждать ненастье, несущее смерть другим людям.
«Будь что будет», – подумал Сергей, доверяя решение своей судьбы неизвестно кому. Ни одной молитвы он не помнил, и вздумай сейчас просить Бога о спасении, все равно бы ничего путного Всевышнему не сказал.
После каждого взрыва с потолка осыпалась пыль. Она витала в воздухе, как надоедливая мошкара в тайге. Не кусала, но страшно досаждала, забивала ноздри. И без нее то дышать было все труднее, а теперь и вовсе становилось невмоготу…
Сергей не заметил, как впал в полубессознательное состояние.
15. Эйнар
Эйнару приснился сон. Нелепый и страшный. Огромный паровоз – таких уж лет сто не выпускают – накатывался на него. Эйнар хотел перепрыгнуть через рельсы, но они стремительно росли ввысь, превращались в отсвечивающие металлом стены. «Ложись же! Ложись!» – набатом прозвучало в голове. Он упал навзничь, уткнулся носом в остро пахнущие мазутом шпалы. Над головой заревело, стук колес отдавался в ушах. Почему-то нужно было поднять голову, посмотреть, что происходит с рельсами. Но Эйнар боялся даже пошевелиться: поезд все ускорял свой бег, перестук колес слышался чаще и чаще, пока не слился в надрывный монотонный гул… И тогда возникла трусливая мысль, что сопротивление бесполезно, спасения нет и быть не может. Грудь все теснее стискивали тиски удушья…
Эйнар отчаянно попытался вдохнуть воздух полной грудью, услышал надрывный хрип и проснулся. Нелепый сон еще какое-то время трепыхался в сознание, пытался вновь завладеть мозгом, но реальность властно отбрасывала нелепые иллюзии.
Он лежал, уткнувшись лицом в мокрую от пота подушку. Приходя в себя, помотал головой, потом повернулся на бок. Грохот не затихал, он вламывался в комнату через окно, стекла то и дело подрагивали. Небо покрывали яркие просверки, они отрывались от земли и стремительно уносились в сторону Цхинвали.
«„Град“ работает, – сообразил Эйнар. – Причем по полной программе: сначала проходит справа налево, потом в обратном направлении. Однако!»
Он встал, не спеша умылся, тщательно вычистил зубы. Тело после сна затекло, и Эйнар выполнил несколько энергичных упражнений. Остатки сна окончательно исчезли.
Грузинская артиллерия продолжала неистовствовать.
«Молодцы, не халтурят, – весело подумал Эйнар. – Сепаратистам мало не покажется! Впрочем, человек живуч, а значит, останется и на мою долю работа».
Он посмотрел на часы – до времени, назначенного шефом, оставалось чуть меньше часа. Оружие давно подготовлено – снайперская винтовка тщательно упакована в специальный чехол. С недавнего времени по совету Полковника Эйнар перешел на американскую полуавтоматическую винтовку «М110 SASS». Новинка пришлась ему по вкусу. Основанная на дизайне от Джина Стоунера, она имела двадцатидюймовый тяжелый плавающий ствол, закрепленный только к основе винтовки – для снижения резонанса, который, как известно, снижает точность. Вполне устраивали Эйнара и оптический прицел «Leupold 3.5-10x», и сошки «Harris». Все было удобно, все эффективно. Весила винтовка чуть больше семнадцати фунтов в боевом исполнении и около семидесяти со всеми причиндалами – немало, но оно того стоило. Патроны «7,62х51 NATO» паковались в магазины на 10 и 20 зарядов (Эйнар предпочитал второй вариант). «М110» имела в длину сорок с половиной дюймов, и допускала присоединение шестидюймового цилиндра, который не только уменьшал шум и гасил пламя выстрела, но и значительно уменьшал подъем пыли в воздух – все это снижало угрозу демаскировки позиции, облюбованной снайпером.
Своим оружием Эйнар был вполне доволен, но счел необходимым прихватить с собой короткоствольный израильский автомат «Тавор Тар-21» калибра 5,56 мм – партию их Саакашвили прикупил для своих спецназовцев. Конечно четыре килограмма дополнительного груза не радовали, но… Война, которую вел Эйнар, частенько не имела четко выраженной линии фронта. Противник мог появиться в любую минуту и с фланга, и с тыла. На такой случай лучше иметь запасной вариант. Когда-то о возможной опасности не подумала Ула…
Сердце Эйнара словно сжали жестяной ладонью. Ула… Пепельного цвета волосы, светлые ресницы, глаза цвета осенней балтийской волны. Они познакомились на первой встрече снайперов-добровольцев с Полковником. Ее Эйнар мечтал ввести под крышу своей мызы. Хозяйкой… И Ула была не против. Они договорились пожениться после того, как, заработав денег, вернутся из Приднестровья. Не сложилось… Ула навсегда осталась в Бендерах. Что с ней случилось, никто точно не знал. Ходили слухи, что светловолосого снайпера выследили казаки и без лишних слов сбросили ее с крыши многоэтажки, на которой Ула обустроила себе стрелковую позицию. Подлецы, негодяи, мерзкие убийцы! Как можно поднять руку на его девушку?..
