Упал Гегечкори неудачно. Голова и плечи попали в промоину, рюкзак съехал на затылок, придавил лицо к земле, не давал подняться. Арчил был цел и невредим – это он понял сразу, но страх не отпускал, не позволял оторваться от земли.
«А ведь в рюкзаке взрывчатка, – мелькнула мысль. – Если что…»
Додумать Гегечкори не успел.
– Вставай! – сильные руки Ворона помогли ему подняться. – Все о'кей?
– Да… – кивнул Арчил.
– Остальные где?
– Не знаю. Я первым шел.
Ворон выругался, потом подтолкнул Арчила в спину:
– Иди.
Через сотню метров Гегечкори встретил американца.
– Что? – спросил тот.
Арчил путано объяснил.
– Ладно, отдыхай, – и Босс принялся напряженно вглядываться в заросли, окружающие ложбинку, в которой они оказались.
Ворон появился минут через двадцать. За его спиной висел рюкзак Котэ.
– Погибли?.. – испуганно спросил Арчил. Во рту его внезапно пересохло.
Ворон зло сплюнул, но все же снизошел до ответа:
– Хуже…
Он повернулся к американцу и пояснил:
– Сбежали, сволочи! Можно попробовать их догнать, но это так… – он неопределенно повертел в воздухе рукой. – Рюкзаки побросали в расщелину. Этот я достал, второй – не смог. Нужно вместе попробовать.
Босс угрюмо и, как показалось Арчилу, без особой охоты кивнул. Они приказали Гегечкори не двигаться с места и ушли.
Ошарашенный неожиданным известием Арчил долго не мог придти в себя. Гия и Котэ сбежали! Предали Родину, предали Ворона, вместе с которым прошли и Косово, и Ирак (сами же рассказывали!). Как они могли?
Он беспомощно оглянулся. Ничто не напоминало здесь о войне. Чуть шевелились листья деревьев, какая-то пичуга настойчиво выводила свои незатейливые рулады. Как прекрасна родная земля, его земля! Неужели сюда придут оккупанты и сепаратисты? Они будут торжествовать, а Арчилу, Ворону, тысячам других людей придется уйти, унося с собой позор поражения… Нет, этого не будет!
Гегечкори с ненавистью посмотрел на север. Где-то там ненавистный Рокский тоннель. Через него русский медведь давно просунул свои когти, а сейчас, в эти минуты протискивает свое огромное тело. А еще говорят, что верблюда не протащишь в игольное ушко… Эх! Давно нужно было взорвать этот проклятый тоннель. Без поддержки русских сепаратисты быстро поймут всю неправоту своих притязаний и прижмут хвост, как трусливые собаки. Ну, нет! Не все еще кончено! Арчил дойдет до цели. Ползти на локтях будет, скалы грызть, но увидит, как взовьются к небесам клубы дыма и навсегда захлопнется жадная пасть Рокского тоннеля. А потом придет Победа, и Гегечкори вернется домой. Он войдет в университетскую аудиторию, и однокурсники будут смотреть на него, как на человека, разорвавшего пасть дьяволу. Так будет, Гоча был прав!..
Ворон и Босс вернулись с пустыми руками.
– Не смогли достать, – пояснил американец, заметив вопросительный взгляд Арчила. – И рации у нас больше нет. Ну что ж… Пора.
Он, не оглядываясь, пошел вперед. Гегечкори и Ворон, взваливший на плечи рюкзак Котэ, последовали за ним.
22. Комов
– Пятьдесят восьмая армия на подходе, – успокаивал всех генерал.
Он ходил в разведку. С ним, помимо российских миротворцев, увязались и югоосетинские. Они повсюду следовали за генералом, как цыплята за курицей. Генерал тащил в руке гранатомет, похожий на обычный тубус, в котором носят чертежи, только выкрашенный не в черный, а в защитные цвета. В горловине тубуса витал едкий дым, как будто еще несколько секунд назад он был местом обитания сказочного джинна. Генерал берег его на самый крайний случай и не загадывал желания, потому что этот джинн мог выполнить всего одно, а не три, как полагается в сказках. Но несколько минут назад генерал выпустил джинна на свободу и отправил его разбираться с грузинским танком, который подобрался к штабу миротворцев и нагло наводил на него орудие. Танк сразу осел и опустил дуло к земле. Снаряды в нем еще не сдетонировали, но он сильно коптил. Дым поднимался высоко в небеса.
Грузины, похоже, надеялись, что русские миротворцы будут сидеть на своей базе тихо, как мыши. На что, по мнению тбилисских стратегов, могла рассчитывать эта слабосильная команда? Сами же русские говорят: «Против лома нет приема». Этот подбитый танк доказывал совершенно обратное.
Слова о подходе подкрепления вселили во всех надежду, но к вечеру никто так и не пришел. Зато грузины пошли на штурм.
Журналисты опять укрылись в убежище. С улицы доносились близкие взрывы и не прекращающаяся стрельба. Внезапно в дверях возник югоосетинский миротворец. Он оглядел всех шальным взглядом, а потом выдохнул.
– У нас автоматы лишние есть! Кто-нибудь возьмет?
Черт возьми, совсем с ума сошел мужик? Штатские ни при каких обстоятельствах не должны принимать участие в боевых действиях. На них нет формы. Если они взяли в руки оружие, на них не распространяются никакие конвенции, их вполне можно приравнять к бандитам. И откуда лишние автоматы взялись? От убитых миротворцев или отбили у грузин во время вылазки?
В глазах миротворца светилось отчаяние.
– Что там хоть происходит? Мы вообще ничего не знаем, – произнес кто-то.
– Казарму они подожгли. Метров пятьсот осталось. Пока мы их остановили, – бросил осетин. По-русски он говорил с акцентом, к тому же второпях, и половины сказанного разобрать было невозможно.
Не дождавшись от ошеломленных людей ответа, миротворец убежал.
– Паскудное, мужики, ощущение… – обронил кто-то из угла.
– Как же это так? Автомат взять? – послышалось справа от Сергея. – Я вообще пацифист, в армию из-за этого не пошел, альтернативную службу проходил.
– И насколько далеко распространяется ваш пацифизм? – серьезно поинтересовался плотный седоватый журналист, сидевший у стены.
– Черт его знает… – прозвучало в ответ. – Раньше был уверен, что ни при каких обстоятельствах оружие в руки не возьму, а теперь… Достали, уже честно говоря, эти гребаные демократы в кавычках!
Женька зло заворочался, словно потревоженный в берлоге медведь, но ничего не сказал.
Комов в армии тоже не служил, в университете была военная кафедра, куда он ходил на третьем и четвертом курсах раз в неделю. Потом их отправили на месяц на сборы, где выдали форму с курсантскими погонами, после чего присвоили всем звания лейтенантов запаса. Он, наверное, и сейчас все еще был лейтенантом, хотя в его-то годы некоторые уже становятся генералами. Но автомат Калашникова Сергей знал хорошо, мог в случае чего разобрать и собрать его.
Грузинские военные на парадах гордо сжимали в руках американские автоматические винтовки, но все это была показуха для заокеанских спонсоров, в полевых условиях они старались заменить эту американскую дрянь на «АК». Лучше автомата в мире не было…
