И как раз сейчас из них выходил высокий статный мужчина, за которым, опустив голову, семенил усатый.
«Черепаныч, – кстати вспомнил Федор. – Его зовут Черепаныч».
Последняя ясная мысль сменилась белым шумом. Взгляд водителя остановился, упершись в дверцы, нижняя челюсть отвалилась, а на ногах Федор остался лишь потому, что его поддержали Бизон с Бандерой.
– Обморок, господин старший помощник.
– Мы ни при чем.
Ясень покачал головой и тихонько осведомился:
– Ну кто тебя просил в двигатель лезть, а?
Ответа, разумеется, не последовало.
– Держите его крепче, – распорядился Виктор.
– В чувство приводить?
– Необязательно. – Ясень подошел к водителю и сжал его виски ладонями. – Черепаныч, разберись со своим устройством.
– Уже.
Бизон и Бандера, продолжая удерживать Федора в вертикальном положении, одновременно отвернули головы.
– Ты не видел ничего подозрительного, – прошептал Виктор, глядя в закатившиеся глаза водителя. – Ты открыл капот, потому что заглох двигатель. Ты понял, что машина поломалась, и скажешь об этом врачу.
– Я скажу об этом врачу, – заплетающимся языком повторил Федор.
– Но перед этим ты позвонишь в гараж и попросишь отбуксировать машину.
– Я позвоню в гараж и попрошу отбуксировать машину.
– Когда покончишь с формальностями, сразу же отправишься на «Малую Землю».
Возражений не последовало.
* * *
К возвращению Виктора Герман закончил с плакатом – или отложил его до лучших времен – и расположился в одном из кресел холла второго этажа, задумчиво слушая включенное на полную громкость радио.
– Если ты сделаешь это, есть то, чего ты не сможешь сделать. Один из этих быков пасется по одну сторону Минидд-Банног, а другой – по другую, и ни одного из них тебе не удастся перевести, ведь это Нинниау и Пейбиау, которых Господь обратил в быков за их грехи…
– Карбид!
Даже не пошевелился. Очередной отрывок закончился, начались комментарии, но они, похоже, интересовали Германа даже больше самих легенд.
– Нинниау правил королевством Гвент в начале VII века. Его брат Пейбиау Прокаженный в те же годы был королем соседнего Эргинга. Они упоминаются в генеалогиях как предки ряда королей и святых Уэльса. Сохранилась легенда о том, как Пейбиау по ложному обвинению велел утопить свою дочь Эурддил…
– Карбид!
– А?! – опомнившийся Герман выключил передачу. Дремлющий под креслом Агава недовольно заворчал. – Давно вернулся?
– Только что.
– Как все прошло?
Енот, не желая отставать от коменданта, вопросительно хрюкнул. Но глаза не открыл.
– Нормально, – проворчал Ясень. – Машину нашли и снова поломали. Водитель через час придет сюда.
– Будешь стирать ему память?
– Так положено.
– Я не против. – Карбид взял с соседнего кресла шестой том «Большой советской энциклопедии» и раскрыл в заложенном месте.
– Нужна санкция на включение Ручного Привода.
– Без проблем.
Виктор помялся, косясь на неуместного Агаву, но все-таки сообщил:
– Сегодня утром я был у Черепаныча.
– Осваиваешься?
– Ага.
– Дело правильное, – одобрил Карбид, не отрываясь от книги. – Скоро тебе здесь рулить.
– Знаю.
– Да я так, просто напомнил.
Герман давал понять, что, раз доклад окончен, тема для разговора исчерпана и Ясень может быть свободен. Однако Виктора подобное завершение категорически не устраивало. Он был полон решимости получить объяснения.
– Я узнал, что несколько дней назад ты санкционировал холостое включение Ручного Привода.
– Плановое мероприятие. В журнале должна стоять отметка.
– Она есть, – подтвердил Ясень.
– Значит, накладывать на Черепаныча взыскание мы не будем.
– Я обратил внимание, что запуск был проведен в мое отсутствие.
– Как вспомнили, так и запустили.
– Мне было бы интересно посмотреть.
– Насмотришься еще.
Карбид недоговаривал, причем – откровенно недоговаривал. То ли дразнил, то ли издевался. «Смотри, я тебе вру! Возмутись! Задай вопрос!»
«Нет! – остановил себя Виктор. – Устраивать скандал незачем. Сейчас – незачем. Завтра ему придется рассказать правду».
Осталось потерпеть всего несколько часов, а после…
Ясень присел в соседнее кресло:
– Кстати, что у нас с Весниным?
– А что у нас с Весниным?
– Через несколько часов «искра» Андрея Веснина погибнет, а ты и не чешешься.
– Ты тоже не перетрудился.
– Я, по крайней мере, хоть что-то предпринял.
Герман понял, что спокойно почитать ему не позволят, закрыл энциклопедию и вздохнул:
– Откуда ты знаешь, что я не чешусь? Сегодня утром, например, у меня зудело между пальцами ног.
– Господин комендант, я хочу знать, почему вы не проводите никаких оперативных мероприятий по поиску «наездника»? – Официально-холодным тоном заявил Ясень. – Время на исходе, и я буду вынужден доложить…
Агава на удивление громко зевнул, перебив подбирающуюся к самой высокой ноте речь Виктора.
Герман снова вздохнул и поинтересовался:
– Ну, что тебе неймется, а? Что тебе мешает спокойно жить?
Ясень даже опешил от такой наглости.
– Ты…
– Я, – подтвердил Карбид. – Уже столько лет я, что самому тошно. Ты это ты, а я – это я. Выдалась свободная минутка, дай, думаю, послушаю старинные истории, освежу, так сказать, в памяти, или почитаю для общего развития, чтобы было о чем с приличными людьми беседовать, а ты врываешься, кричишь… – Герман махнул рукой. – Чего молчишь? Хочешь «наездника» ловить? Иди лови. Он как раз на лавочке греется.
– На какой лавочке? – недоуменно осведомился Виктор.
– Оторви задницу от кресла и посмотри.
Карбид лизнул палец и перевернул страницу. У его ног зашуршало. Ясень подошел к окну и громко выругался. От удивления. Ибо метрах в пятидесяти от Подстанции, на лавочке, как и обещал Герман, развалился тщедушный юноша.
– Полагаю, ты его узнал?
Веснин сидел, закинув ногу на ногу и, не отрываясь, смотрел на Подстанцию. Живое подтверждение его, Виктора, непрофессионализма.
– Давно он здесь? – угрюмо спросил Ясень.
