Книга Локальный конфликт, страница 60. Автор книги Александр Марков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Локальный конфликт»

Cтраница 60

Наконец, мускул на лице репортера дрогнул, кожа пошла пятнами, кровь начинала возвращаться в голову, окрашивая лицо в розовое более равномерно. Алазаев не поверил в это, протер начинающие слезиться глаза, аккуратно промокнув их тыльной стороной ладони, прищурился, словно немного ослеп и теперь плохо различает удаленные от него предметы.

Он не ошибся. Дрогнул еще один мускул, точно кожа отходила от долгой заморозки, точно репортера погрузили в анабиоз из-за какой-то страшной болезни, которую не могли излечить в то время, когда он жил, и вот теперь он просыпался. В его глазах начала исчезать отрешенность, будто таял тонкий слой льда, покрывавший их, как поверхность глубокого озера, а под ним проступала вода, через которую проглядывалось дно

— Ой, о чем это я говорил?

Репортер обвел недоуменным взглядом Алазаева и Рамазана. Он ничего не заметил и думал, что отвлекся только на секунду, и теперь, к стыду своему, не знал, как продолжить рассказ. Если такое случалось с актером во время спектакля и он забывал свою роль, то ему пора уходить на пенсию.

— О конкуренции, — напомнил Алазаев, посмотрев на часы, показывающие одиннадцать вечера по местному времени. Синхронно с ним то же самое сделал и репортер, благо наручные часы у него не отобрали, как ни зарился на них Малик.

— Можно вопрос?

Алазаев кивнул.

— У вас телевизор работает?

— Работает.

— А какие каналы берет?

— Российские — все. Кое-что иностранное тоже.

— Ого, спутник, — удивился журналист. — Можно сейчас восьмой посмотреть?

— Почему нет? Можно, — снисходительно сказал Алазаев. — Только тихо. Люди умаялись, не надо их будить.

— Конечно, конечно, — зашептал репортер, оглядываясь по сторонам и проверяя, не разбудил ли он кого своими словами, но оказалось, что от его рассказа, напротив, все уже заснули.

Алазаев — обленился. Вставать, чтобы включить телевизор, не хотел, поискал пульт управления вначале на столе, но ничего, кроме пустых тарелок, не нашел. Потом стал водить взглядом по пещере, куда мог добраться, не сходя со своего места, и где не было темноты.

Рука невольно откинулась в сторону, наткнулась на какую-то коробочку, гладкую, приятную на ощупь, и даже не посмотрев на нее, Алазаев понял, что нашел пульт, обнял его ладонью, ткнул на первую же попавшуюся кнопку, направив пульт на телевизор. Там что-то щелкнуло в ответ, из глубины кинескопа, как из морской бездны, всплыло нечто непонятное, расплывчатое, скорее это была вспышка сверхновой звезды, свет которой, прилетев из невообразимых для человеческого ума далей, быстро расплылся по всему экрану. Картина на экране с каждым мгновением становилась все более четкой, но Алазаев переключился на восьмой канал прежде, чем стало ясно, кто и за кем там гнался. Видимо, фильм этот извлекли из той же помойки, где любил копаться Малик. Хорошо еще, что он заснул, а то стал бы упрашивать, чтобы ему позволили хоть несколько минут понаслаждаться заокеанским мордобитием.

До новостей оставалось несколько минут, в течение которых Алазаев с репортером вынуждены были смотреть рекламу подгузников, шоколадок, йогуртов, бульонных кубиков и косметики. Процесс этот затягивался. Когда терпение Алазаева приближалось к концу и он почти решился поискать более занимательный канал, на котором можно переждать несколько рекламных минут, наконец-то пошла заставка «Последних известий», сопровождавшаяся резкой, заставлявшей вздрагивать, музыкой, точно ее исполнял оркестр, состоящий из не самых хороших музыкантов, считавших, что чем громче они будут извлекать звуки из своих инструментов, тем лучше.

Первые слова, которые произнес ведущий, Алазаев хоть и услышал, но почему-то не разобрал. Они отлетели от него, как мячик от стенки, а может, пролетели транзитом через уши, так и не задержавшись в мозгах, но потом он увидел на экране брошенный «уазик», валявшегося возле него человека. Алазаев не узнал его вначале и только через секунду понял, что это водитель, которого убил Малик, удивляясь в очередной раз тому, что смерть так быстро изменяет человека, хотя не раз уже наблюдал этот процесс. Но слова по-прежнему ускользали от него. Он напрягся, заставив мозги превратиться в некое подобие сетки, но ловить пришлось не рыбу в воде, а слова — в воздухе.

— Оператор, очевидно, успел включить камеру, и сейчас вы имеете возможность увидеть уникальные кадры…

Изображение дергалось, что-то искало и все никак не могло остановиться на чем-то одном. Так снимает любитель, который старается запечатлеть побыстрее все, до чего может достать. Снежный сугроб, кусок автомобиля, шина, чьи-то ботинки. Алазаев увидел себя, снятого снизу, казавшегося из-за этого непропорционально огромным, с толстыми ногами, постепенно сужавшимися кверху и маленькой головой, упиравшейся в небеса. Лицо его стало приближаться, заняло весь экран.

— По сведениям, которые мы получили от компетентного источника из правоохранительных структур, вы сейчас видите полевого командира Реваза Алазаева. Он мало известен и практически не принимал участия в боевых действиях. Можно сделать предположение, что это именно он похитил журналистов нашего телеканала.

Настроение у Алазаева испортилось быстро и резко. Вряд ли федералы отправят в горы отряд на его поиски, но от самого факта, что ему не удалось незаметно захватить журналистов, на душе сделалось тошно и противно, а слушая дальнейшие пояснения ведущего, он понял, что федералы знают о Ревазе Алазаеве довольно много. Часть и для него самого стала новостью.

— Оператор, очевидно, успел включить камеру, — растягивая гласные в словах, прошипел Алазаев, посмотрев на оператора.

Тот делал вид, что спит, стараясь дышать ровнее, но это у него плохо получалось, а грудь вздымалась слишком высоко и неравномерно, так что обмануть он мог разве что ребенка. Он все слышал, а может, даже и видел этот сюжет.

Глаза репортера нервно бегали в глазницах с такой скоростью, что, того гляди, вывалятся, повиснут на нервных жгутиках, как слезы. Придется их или запихивать обратно, или смахнуть, чтобы не мешали. Он часто моргал, точно в глаза ему попали соринки или реснички. Репортер боялся, что своим любопытством он подписал оператору смертный приговор, который его и заставят привести в исполнение.

Алазаев сжал кулаки, напрягся, хотел ударить оператора, но сперва растормошить его, чтобы он открыл глаза и все увидел, а не провалился бы в беспамятство сразу, от первого же удара. Он стал бы бить его так, чтобы оператор не терял сознание, чтобы тело его содрогалось от боли, постепенно превращая его суставы в месиво, а кости — в труху, пока не исчерпал бы по капле весь свой гнев. Одного оператора на это хватит, и до репортера дело сегодня не дойдет.

Что-то взорвалось у него в мозгу, так ярко, что он ослеп на миг. О, пожалуй, он все же не смог бы сдержаться, а его гнева хватило бы, чтобы пару раз послать оператора на тот свет, да еще в таком неприглядном виде, что таксидермистам, или как там они называются, пришлось бы сильно потрудиться, чтобы вернуть его лицу естественный облик, иначе его пришлось бы хоронить в закрытом гробу.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация