Книга Локальный конфликт, страница 63. Автор книги Александр Марков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Локальный конфликт»

Cтраница 63

Самолет появился резко и неожиданно, вынырнув из-за вершин холмов, точно на одном из них стоял великан, который, раскрутив пращу, выпустил из нее самолетик, как камень.

Его борта сверкали, будто их покрыли золотым напылением, наподобие какого-нибудь спортивного кубка, или хотя бы серебром, а солнце разливалось на нем золотом и делало его более ценным призом, чем он являлся на самом деле.

Двухмоторный турбовинтовой «Скайхоук-327». Как выглядел внутри именно этот самолет, Алазаев не знал, потому что ни разу не оказывался в его салоне, но предположить мог.

Тарахтенье двигателей ветер сносил в сторону, рассеивая над холмами, поэтому казалось, что пропеллеры работают бесшумно, но в действительности от их рева у тех, кто сидел в пилотской кабине, закладывало уши. Что на нем написано, разглядеть никак не получалось из-за солнца. У военных, даже у командования, таких самолетов не было. Разве что какой-нибудь бизнесмен решил пощекотать себе нервы, засидевшись в офисе и подумав, что кровь в его жилах застоялась, ее надо разогнать, приказал поднимать в воздух свой самолет, на котором он обычно совершает деловые поездки.

Этот самолет не был опасен; завидев его, боевики не бросились в стороны, как цыплята, когда на них упала тень сокола.

Самолет развернулся боком, и тогда стало видно, что его выкупали в белой краске, или он уже где-то садился, барахтался в глубоком снегу, и из-за этого на нем стерлись все опознавательные знаки, надписи и рисунки. Он пронесся стороной, постепенно снижаясь, точно еще не решил, надо ли ему садиться или стоит пока обождать, выяснив, не настроены ли люди внизу агрессивно, не сбросят ли с плеч автоматы и не начнут ли упражняться в стрельбе.

Наконец он завалился на левое крыло, сделал еще один круг и пошел на посадку, опустив пропеллеры так низко, что казалось, они обязательно врежутся в лед и расколют его. Пилот успел выправить их, задрав нос вверх. Самолет полетел параллельно льду, разгоняя пропеллерами снег, точно чистил хоккейную коробку или беговую дорожку, а потом осел на полметра, будто провалился в яму, коснулся колесами льда, заскользил, как на коньках, потому что колеса прокручивались. Пилоту приходилось сейчас, вероятно, очень трудно, как водителю автомобиля, который влетел на обледеневшую дорогу на слишком большой скорости.

Пропеллеры крутились уже вяло, но самолет, словно не зная этого, скользил вперед, почти не снижая скорости. Если так будет продолжаться и дальше, то пилоту, чтобы не врезаться в холмы, придется заставлять пропеллеры крутиться в обратную сторону. Интересно, предусмотрели ли его конструкторы реверс, как на кораблях, подводных лодках или аудиомагнитофонах?

Закрылки стояли дыбом, совсем как шерсть на загривке рассерженной собаки, а хвост ходил из стороны в сторону, точно у лавировавшей на мелководье рыбы. Что же это за зверь такой получится, если скрестить рыбу с собакой? Да еще крылья к ней добавить. Ветер испугался ссориться с этим чудищем, стал давить на закрылки, силясь остановить самолет. Он покатился поспокойнее, уже не сломя голову, подрулил к боевикам, присыпав их снегом, точно сахарной пудрой, остановился метрах в десяти от них. Подбираться ближе пилот не стал, опасаясь наткнуться на камни, занесенные снегом. Ему не хотелось оставаться здесь навсегда из-за поломанного шасси. Одному ему поломку не исправить, сепаратисты вряд ли сумеют помочь, а через несколько дней лед станет таким тонким, что провалится под тяжестью самолета. Полузатопленный в озере самолет станет еще одной загадкой для федералов, когда те на него наткнутся. Но почему он здесь оказался, догадаться-то нетрудно.

Больше всего самолет напоминал сейчас корабль, бросивший якорь неподалеку от берега, чтобы не пропороть днище о рифы в незнакомой бухте. От него должна отчалить шлюпка. Местное население вышло его встречать.

Боевики отряхивались.

Бок самолета распахнулся. Из дыры выпала лестница, а следом за ней небольшого роста человечек, закутанный в синий пуховик с капюшоном, отороченным белым мехом, на голове вязаная шапочка, на ногах джинсы и меховые ботинки.

В одной руке у него был металлический чемоданчик с рифленой, как на военных ангарах, поверхностью, точно это кустарь какой-то сделал его, выпилив ночью кусок стены в ангаре. Его края были чуть сглажены, закруглены, вероятно из соображений безопасности, — ударься кто-нибудь об этот чемоданчик, ногу потирать от боли не придется и стонать тоже. Синяком отделаешься. Но на углы приделали толстые металлические насадки. Другой рукой человек уцепился за перила лестницы, осторожно, точно завис над бездной, медленно переставил ноги с одной ступеньки на другую. Их было всего шесть. Они не успели обледенеть. С последней человечек спрыгнул на лед. Ноги его заскользили в разные стороны, он чуть не сел на шпагат, но успел в полуобороте ухватиться за лесенку, как тонущий за спасательный круг, остановил сперва падение, а затем выпрямился, подтягиваясь рукой.

— Добро пожаловать, господин Кемаль, — сказал Алазаев, успевший подбежать к самолету. Он не знал, настоящее это имя или нет. — Разрешите вам помочь.

— Спасибо. Сам справлюсь, — сказал Кемаль, оборачиваясь и отклеиваясь от лестницы.

Он на голову был ниже Алазаева. Он был ниже многих и, разговаривая с кем-то, обречен был почти всегда смотреть снизу вверх, поэтому предпочитал вести беседу сидя, когда разница в росте становится незаметной.

По-русски он говорил с небольшим акцентом, но акцент этот был еще менее уловим, чем акцент Алазаева. Вероятно, Кемаль какое-то время прожил в России или, вернее сказать, в Советском Союзе, где и овладел так хорошо русским, а может, он обучался у хороших репетиторов. Наверняка он сотрудничал со своими спецслужбами. Алазаев чувствовал, что Кемаль при слове «сепаратист» должен хвататься за пистолет или завязывать петлю и искать фонарный столб, где можно повесить человека, которого назвали этим словом. Именно так он относился к курдам. Эта ненависть должна была перейти и на истабанцев, но Россия была врагом не явным, с которым ведется война, а стратегическим, и любого, каким бы мерзавцем он ни оказался, но кто ослаблял ее, приходилось поддерживать и относиться к нему терпимо.

Кемаль поставил на землю чемоданчик, взлетел в салон и тут же появился из него с еще одним чемоданчиком — более массивным, нежели тот, где хранились у него хирургические инструменты, но тоже сделанным из рифленого железа. Создавалось впечатление, что там хранятся пачки купюр, сокровища или пресловутая ядерная кнопка. Он подхватил и тот и другой.

— Скверно у вас здесь, — проворчал Кемаль. — Где товар?

Поспешность, с которой он намеревался покончить с делами, стала следствием того, что все последние дни он следил за сообщениями информационных агентств. Он хорошо понимал, что в Истабане стало опасно, и риск, которому он подвергал себя, прилетая сюда, уже не оправдывался. Отряды сепаратистов напоминали больного, подключенного к установкам искусственного дыхания, кровообращения и прочего. Болезнь была неизлечима. С помощью хороших лекарств и дорогой аппаратуры им еще можно сохранять жизнь, но как только их отключить от этих систем, они умрут. Все эти мысли читались в его глазах.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация