— Вы, как призрак, проходите сквозь стены.
— Это не так сложно, — улыбнулся Лю Чен, — поработай вы с мое в этой гостинице, тоже научитесь такому трюку, и не только ему.
— Надеюсь, что нам не придется так долго здесь задерживаться, — это уже было предложение переходить к деловому разговору.
— Я не помешал вам?
— Нет. Нисколько.
— Позвольте пригласить вас в комнату для приемов. Там нам будет уютнее, а я угощу вас превосходным чаем. Уверен, что вы никогда в жизни не пробовали ничего подобного.
Фарфоровые чашки были такими тонкими, что сквозь них просвечивал чай — бледно-зеленая жидкость. Над каждой поднималось легкое облачко ароматного пара. Лю Чен уверял, что чашкам этим не менее тысячи лет и сделаны они еще на Земле в династию Мао Цзэдуна в Поднебесной империи, а поскольку они были хрупкими, как скорлупа, их давным-давно покрыли слоем тончайшего пластика, неощутимого на губах и поэтому не влиявшего на вкус напитка.
Бастиан боялся, что, если он возьмет чашку, на его пальцах выступят волдыри от ожогов. Он собирался с силами, сдувая ароматный парок. Все уже пили чай. Когда он обхватил чашку, оказалось, что стенки ее едва нагрелись, ощущалось приятное, чуть покалывающее тепло, как при локальном сеансе мануальной терапии. Тепло это стало разливаться внутри него, когда Бастиан немного отпил из чашки, подержал напиток во рту, запоминая его вкус, а потом проглотил.
— Напиток приготавливается по очень старому рецепту, — пояснял Лю Чен.
Он сидел на корточках за низким столиком, уставленным разнообразной фарфоровой посудой — антикварной и дорогой. Коллекционер отдал бы полжизни за то, чтобы заполучить в свое распоряжение подобное сокровище, и никогда не стал бы пить из нее чай, а спрятал бы в сейф или в бронированную витрину.
— Воспроизвести его полностью сейчас невозможно, потому что первоначально он разрабатывался для приготовления в условиях другой планеты, а, к примеру, малейшее изменение состава воды, воздуха или давления сильно влияет на напиток, но нам удалось адаптировать его к местным условиям, — продолжал Лю Чен, — что уж говорить о том, что и чай выращивался на Земле. Он и сейчас там произрастает, но совсем выродился. Хуже этого стал. И ничего уже не поделаешь. Атмосфера загрязнена, почва — тоже.
Бастиан отчего-то подумал, что в чай ему непременно подсыплют какую-нибудь психотропную гадость. Он превратится в зомби, готового выполнить любой приказ своего хозяина, но почему другие совсем не беспокоятся об этом и преспокойно смакуют напиток? Они не боятся Лю Чена? Сами ведь говорили, что он что-то скрывает.
— Все компоненты натуральные, химические добавки отсутствуют, даже на стадии удобрения почвы. Нам удалось и здесь обойтись только тем, что дарует людям природа, но результаты — поразительны. Действие этого чая превосходит многие стимуляторы. И в отличие от них он не имеет побочных эффектов.
— Великолепная штука, — сказала Суок, — такое чувство, будто напилась энергией. Я чувствую себя заряженным аккумулятором. Удивительно.
В комнате было много резной мебели, сделанной из ценного дерева. Чтобы создать такие узоры даже лазерным резаком — понадобилось бы немало времени, а ведь все здесь сделано вручную. На картинах, развешанных на стенах, изображались домики с закругленными на концах крышами, возле парадных входов в прудах плескались огромные карпы. С потолка свисали два красных бумажных шара, внутри которых горело по одной тусклой, словно закоптившейся, лампочке. От этого они становились похожи на два плода со светящимися косточками.
Бастиан следил за разговором, но все время терял его нить. Капитан говорил с Лю Ченом о криогенных камерах.
«Какие криогенные камеры?» — подумал он, потом поднес к губам чашечку, пригубил ее, и следующие несколько секунд все мысли его были заняты вкусовыми ощущениями от напитка. Когда воздействие чая начинало ослабевать, и Бастиан опять готов был воспринимать реальность, он делал следующий глоток, и все повторялось. Вероятно, в его чай все-таки что-то подсыпали. Он действовал на него как слабый наркотик, вызывая легкие галлюцинации, поэтому неясно, услышал ли Бастиан словосочетание «криогенные камеры» в реальности, или оно было плодом его воображения.
Глава 9
Сотни контейнеров из оцинкованного железа, одни покрашенные, а другие проржавевшие до дыр, лежали друг на друге, будто ячейки сот огромного улья. Заговори погромче — разбудишь обитателей этого улья, и они начнут выбираться из сот — списанные, изуродованные коррозией, людьми и временем роботы — с выпирающими через порезы и дыры внутренностями, с изъеденными ржавчиной головами, на их лицах вспыхнут безумством помутневшие глаза. Бастиан содрогнулся от таких мыслей, заозирался, втянув голову в плечи, будто вмиг стал таким высоким, что мог достать макушкой потолок этого огромного ангара. Он и так уже дрожал. Не от страха. От холода. Бетонные проходы между сотами дышали сыростью, на полу скопились кучи грязи, похожие на речные наносы, оставшиеся в высохших руслах; куски пластика, слежавшаяся комками мокрая пыль, пятна ржавчины, железки. Как тепло ни одевайся, холод — противный и мокрый — начинал быстро пробирать тело до костей, а по спине ползли мурашки. Разве что герметичные скафандры с искусственным подогревом могли бы спасти от него.
Бастиан не хотел идти в ангар. Он напоминал ему тюрьму. Он был таким же безликим, слепленным из бетона и железа. Когда отворилась небольшая дверь, в которую едва мог протиснуться человек средних размеров, а будь он чуть побольше, пришлось бы втягивать живот и пригибаться, входя в нее, на Бастиана дохнуло плесенью, словно из старого склепа. Он не знал, как должно пахнуть в склепе, все-таки там и системы искусственного климата устанавливают, но тут же вбил себе в голову, что в склепе так же противно сыро. Он ощутил приступ клаустрофобии, хотя ангар был таким огромным, что, если убрать «соты», сюда поместился бы космический корабль.
Лю Чен отлично ориентировался в этих лабиринтах. Он мог идти с закрытыми глазами. Были ли у него вживлены ультразвуковые сенсоры? Освещение по яркости едва соперничало с тем, что оставалось на «Коршуне» после катастрофы.
Глаза Бастиана еще не адаптировались к местному освещению, когда он уловил движение на одной из стен. Это был крохотный паучок на шести лапках, который быстро забился в какую-то нишу и больше не показывался. С этого момента Бастиан понял, что за ними следят. Паучки охраняли ангар от непрошеных гостей. На случай подобного визита где-то прятались более внушительные силы. Приди сюда Лю Чен один, паучок вообще не вылез бы из своей норки, но еще пять человек, которых прежде он не встречал, поселили в крохотном роботе тревогу. Он должен был проанализировать ситуацию, выяснить, опасны ли они, или нет. Наверное, у него в памяти хранилась информация обо всех агентах и доносителях, находящихся на службе у правоохранителей, и окажись кто-нибудь из них в ангаре, он немедленно поднял бы тревогу. Бастиан испугался, что сейчас из кучи грязи вылезет какая-нибудь образина с налитыми светом глазами, с огромными пило-руками и стволами лучеметов вместо пальцев. Грабителям непрезентабельный внешний вид ангара внушал, что в нем не хранится ничего стоящего — только хлам, который собирают старьевщики по всему городу и свозят сюда, надеясь, что его когда-то удастся выгодно перепродать. Но это только маскировка. Заберись сюда грабители, не унесли бы ноги. Бастиан не сомневался, что этот склад либо с контрабандой, либо с контрафактными товарами. Как это часто бывает, правоохранители, скорее всего, знали о его существовании, но за умеренное вознаграждение закрывали на это глаза.
