— Нет, не так, Красная Шапочка! — заволновался он. — Свои волосы нужно заколоть шпильками и спрятать под бейсболкой. А на будущее помните: маскировка прежде всего. Работайте под двух мальчиков, и тогда никто не заподозрит в вас мочил, когда ты, сладкая моя, будешь в мини-юбке, а он — в парике и с усами. Можно и наоборот: работать в бородах и в париках, а отдыхать в своем естественном, так сказать, виде.
— Как вы, — предположил Стас.
— Как я, — согласился Кукловодов. — Если мы с вами встретимся завтра на улице, вы меня ни за что не узнаете.
— Разве что по голосу, — улыбнулась Влада краешками губ.
— Это у меня тоже предусмотрено, — хмыкнул Карабас и, расстегнув пуговицу на воротнике, показал болтающийся у него на шее не крестик, как предположил было Стас, а крохотный то ли плейер, то ли радиоприемничек. К горлу, под пластырь телесного цвета, от него тянулись тоненькие проводки.
— Этот приборчик меняет мой голос до неузнаваемости, — пояснил Кукловод. — Не верите? — Он повернул на приборчике крохотное колесико и заговорил вдруг голосом Наташи Королевой: — Ну а теперь поверили, сладкие вы мои? Техника ныне способна делать чудеса, нужно только грамотно ею пользоваться.
Зазвонил телефон, и Кукловодов, крутанув колесико в обратную сторону, взял трубку.
— Понял. Партия «Твикса» на месте и готова к продаже. Не забудьте про автограф. О'кей!
Он положил мобилу на щиток.
— Ну вот, сладкие, все в ажуре, красный свет Заварухе на нашем перекрестке выставят. А вы сейчас быстренько пересаживайтесь в свою машину и езжайте в точку ожидания. Ровно за две минуты до приезда машин Заварухи я вам позвоню. Ну, вперед!
Он вручил Стасу ключи.
— А если нас какой-нибудь бдительный гибэдэдэшник остановит? — спросил напоследок Стас.
— Не остановит, у нас все схвачено. В районе перекрестка вообще ментов не будет. Но документы в «бардачке» на всякий случай припасены.
Влада вышла из машины и к «ауди», как ни спешил Стас, которого задержат штампованный, подбежала первой.
— Быстрее, — шепнула она. — Хватаем оружие и берем Карабаса, прямо сейчас.
— Умница!
Стас открыл левую дверцу, едва плюхнувшись на сиденье, поднял защелку правой, чтобы Влада могла открыть ее. Лишь после этого Стас вставил и повернул ключ зажигания.
Машина не заводилась.
Влада полезла под «бардачок» за оружием.
— «Вихрь» не вынимается!
— Попробуй помповушку, она под щитком!
Стас дважды повернул ключ. Ноль на массу, даже урчания стартера не было слышно.
Влада попыталась достать гранатомет, но это ей тоже не удалось. Тогда она навалилась грудью на колени Стаса и начала дергать гранатомет так, что начала раскачиваться вся машина.
— Не вынимается!
— Не надо, уже поздно. Они ухали, — остановил ее Стас. Взглянув в зеркало заднего вида, он успел заметить корму «опеля», сворачивающего в квартале от них на поперечную улицу.
Зазвонил телефон. Стас схватил трубку.
— Твикс, это ты?
— Я. Что надо?
— Там под щитком есть маленький тумблер. Щелкни им. Без этого машина не заводится и игрушки не вынимаются. Щелкнул?
Стас нашел тумблер, переключил его. Мотор сразу же завелся.
— Все в порядке. Поехали.
Стас отключил телефон, вывернул руль влево.
— Сволочь! Он и это предусмотрел! — шипела Влада. В руках ее был освобожденный от захватов «вихрь».
— Спрячь игрушку. Прохожих испугаешь.
— Куда мы едем? — спросила Влада, укладывая пистолет-пулемет в тайник. Голос ее не предвещал ничего хорошего.
— К точке ожидания.
— А потом?
— Потом к перекрестку.
— То есть мы едем убивать!
— Бандита и негодяя. Я тоже хотел напасть на Карабаса прямо сейчас, но ты же видишь, он предусматривает каждый наш ход.
— Не сомневаюсь, что и после «стрелялки» мы его не возьмем.
— Посмотрим, — пожал плечами Стас, тормозя перед светофором.
Едва машина остановилась, Влада приоткрыла дверцу и попыталась выскочить из «ауди». К счастью, почти вплотную справа стояла «тойота», и Влада не смогла достаточно широко открыть дверь. Она начала было протискиваться в щель, но Стас поймал ей за руку.
— Ты куда? Мы во втором ряду!
— Выпусти меня! Выпусти меня немедленно! Я не желаю больше в этом участвовать!
Стас, отстегнув ремень безопасности и чуть не упав на правое сиденье, закрыл дверь, заблокировал ее и, вернувшись на свое место, повернулся лицом к Владе.
— Не надо истерик. Одна ты из этой игры можешь выйти только в могилу. Но вместе мы… Мы же договорились, ты не будешь стрелять!
Сзади просигналили: зеленый.
— Я никак в этом не хочу участвовать, никак! — кричала Влада. Стас переключил скорость и сильно надавил на педаль газа. Влада, пытавшаяся дотянуться до кнопок управления дверьми и окнами, плюхнулась на сиденье. Ускорением ее прижало к спинке.
— Хорошо. Мы сейчас вместе попытаемся уйти. Едем к тебе домой, ты предупреждаешь родителей об опасности, потом ко мне, забираем деньги… Сделаем пластические операции, купим новые документы… Только бы не тронули родителей…
Влада не отвечала, но открывать двери больше не пыталась.
На следующем перекрестке Стас не поехал, как это делал на тренировках, прямо, а свернул направо. Почти сразу же зазвонил телефон.
— Возьми, — протянул он мобилу Владе, притормаживая перед переходящими дорогу в неположенном месте двумя девицами в мини-юбках и расстегнутых длиннополых плащах.
— Мы решили ехать другим маршрутом, — пролепетала в телефон побледневшая Влада. — Понятно. Мы уже поворачиваем. Все понятно! — крикнула она и швырнула телефон на приборный щиток. — Поворачивай! Если ты этого не сделаешь, нас сейчас взорвут! — крикнула она и закрыла лицо руками.
Стас, взглянув в зеркало заднего вида, круто повернул, пересекая сплошную белую. Владу отбросило к дверце.
— Пристегнись, — буркнул ей Стас.
— И если бы мы попытались выйти из машины — они бы тоже взорвали ее! — всхлипнула Влада, вытягивая ремень безопасности.
— Этот Карабас просчитывает все на два хода вперед. Но еще сегодня он будет бледнеть под дулом автомата!
— Ну-ну! Это если мы живыми из перестрелки и от погони уйдем.
— Уйдем. Последние разы мы заканчивали стрельбу через одиннадцать секунд после того, как начинали ее. Охрана не успеет ни очухаться, ни чухнуть за нами.
Стас, притормозив, остановился в точке ожидания — просто у края тротуара, примерно в квартале от перекрестка. Отсюда уже был виден светофор над роковым для Заварухи — а может, и для них, — перекрестком.
