Однако разминуться с ними мне не удается: в самый последний момент «Волга» круто берет вправо, система безопасности «мерса» не успевает отработать этот дикий, не предусмотренный никакими инструкциями маневр, и автомобили сталкиваются.
Естественно, в «мерсе» срабатывают, ремни и подушка безопасности. Я на несколько секунд оказываюсь зажатым между спинкой сиденья и подушкой, уберегшей мою грудную клетку от удара о руль. И этих секунд оказывается достаточно для того, чтобы хулиганы, выскочив из «Волги», словно чертики из табакерки, подбежали к моей машине. У них, конечно же, система безопасности была отключена, а потому никакие ремни и подушки не сработали; они получили ушибы и синяки, но это их только разъярило.
У машин высшего класса, если срабатывают подушки, одновременно приоткрываются двери — чтобы не заклинило. Так что через пару секунд меня выдергивают из щели между подушкой и баранкой, словно письмо из конверта, и куда-то тащат. Несут вчетвером, пятый, видимо, отгоняет «Волгу» подальше от места происшествия. Еще бы: на сигнал сработавшей системы безопасности сейчас примчится машина службы безопасности движения, а хулиганы иметь с нею дело явно не желают.
Тащат меня лицом вниз, и я могу только догадываться куда. Кажется, я поступил нерационально, остановившись не в населенном пункте, а в окрестностях одного из редких теперь лесков. Во всяком случае, перед моими глазами мелькают не бетонные плитки и даже не потрескавшийся асфальт а чахлая трава и, кажется, корни деревьев. Я чувствую себя мухой-цокотухой, которую паучок тащит в уголок. Зачем? Да уж не затем, чтобы всего лишь изнасиловать.
Хотя в качестве прелюдии не исключено и это.
Я пытаюсь вызвать полицию, но преступники вспоминают про терком практически одновременно со мной.
— Ком! — кричит один из них. — Кеша, сними!
С моей руки немедленно сдирают терком, не щадя кожу.
Кажется, пришло время воспользоваться Т-каналом.
«Предок! Предок!»
«Храни тебя Первый».
«Меня захватили неизвестные, четверо, тащат в лес».
«Нужна помощь?»
«Справлюсь сам».
«Сообщи, когда все закончится».
«Храни тебя Первый».
«И тебя храни».
Меня по-прежнему куда-то несут. Встреча на дороге — явно не случайна. Меня вычислили и вели. Это или уставовщики виртаина выследили наконец своего главного врага, или сатанисты, которые во время последней операции отметили меня в вирте закладкой, а потом отыскали в реале. Придется их уничтожить — в пределах самообороны и в обеспечение охраны тайны Функции. Они ведь, вполне возможно, знают реал-адрес моего предка и даже то, что он связан со мною, шерифом Винтерпола. Для полного забывания этой информации стандартных методов воздействия недостаточно. Нужны более надежные средства.
Самое надежное средство от излишних знаний — смерть.
А может, они знают теперь не только адрес предка, но и кто он такой на самом деле?
От этой мысли мне хочется стать маленьким лесным болотцем, мимо которого меня сейчас как раз проносят, бесчувственным и равнодушным ко всему болотцем, неуязвимым и почти вечным.
Единственный выход из сложившейся ситуации — уничтожить напавших на меня идиотов.
Наконец меня бросают на землю, лицом вниз.
— Азазелло, мы захватили его! — рапортует один из захватчиков.
Что отвечает главарю Азазелло, я не слышу. Меня переворачивают лицом вверх. Двое крепко держат меня за руки, третий навалился на ноги, четвертый видимо, главарь, — наводит на меня объектив микрокамеры своего теркома.
Я отчетливо вижу птицу, бесшумно кружащую над самыми верхушками деревьев. Лежать бы сейчас вот так на спине, бездумно глядя в голубое небо, слушать шум деревьев и ни о чем, совершенно ни о чем не думать…
Говорят, перед смертью человек резко меняет шкалу ценностей, начинает дорожить — очень недолго — именно тем, чем и нужно было дорожить всю жизнь, возможностью чувствовать себя частью природы, ее неотделимой частицей, и ненадолго достигает гармонии между собой, другими людьми и миром.
Неужели пришел мой смертный час?
Улыбнувшись собственной шутке, я жалею, что ее некому оценить.
— Он? — спрашивает главарь. Что ему отвечают, мне не слышно, но, видимо, результат идентификации положителен. — Качай первую половину!
Наступает небольшая пауза. Главарь не сводит взгляда с экрана своего кома, его подручные вжимают меня в довольно-таки твердую землю, поросшую редкой желтеющей травой.
— Он. Кончай его, ребята! — командует главарь через пару минут, и в его руках появляется пистолет с глушителем.
— За что? — дергаюсь я под своими палачами, но держат меня цепко.
— За десять косых, — называет главарь цену и стреляет мне в лоб.
Что нужно делать в подобных случаях, я, конечно, знаю. В моем черепе появляется дырка, по ее краям выступает кровь и тоненькой струйкой стекает к виску, а потом на землю. Мои зрачки перестают сканировать окружающую реальность и застывают неподвижно, дыхание останавливается. Тело начинает медленно остывать. Часа через полтора оно закостенеет, но пока еще мягкое и подвижное.
Главарь снова направляет на меня объектив микрокамеры кома.
— Работа сделана. Качай вторую половину! — требует он. Через пару минут, убедившись, что деньги на его счет перечислены, он, тщательно обтерев пистолет и для верности обработав рукоятку в выставленном на максимум огоньке зажигалки, кладет оружие на землю.
— Пошли, ребята!
Мои убийцы поворачиваются и направляются в сторону не такого уж и далекого, судя по доносящемуся гулу, шоссе.
Я могу потратить на размышления лишь несколько секунд.
Меня кто-то заказал. Заказал через вирт, исполнители знают только ник заказчика — Азазелло. Но в таких случаях, во-первых, при разговоре в вирте все называют вымышленные имена, во-вторых, после выполнения заказа меняют свои виртуальные тела на другие. Искать заказчиков, конечно, можно, но совершенно бесполезно.
Однако у меня есть другая возможность, гораздо более эффективная.
Отерев со лба и виска кровь, но не трогая дырку в черепе, я встаю и быстро иду лесом вдоль тропинки, над которой меня пронесли. В моей правой руке зажат пистолет с глушителем, опрометчиво оставленный — спасибо американским боевикам! — рядом с трупом. Голоса становятся ближе, и я, круто забрав вправо, перехожу на бег. Пробежав метров тридцать, поворачиваю влево и выскакиваю на тропу. Голоса убийц совсем близко.
— Мы же договаривались, всем по две! — чуть не плачет один из них.
— За то, что пронес груз массой двадцать килограмм на расстояние пятьсот — метров — и две косых? Это если бы осложнения были, тогда да. А так… тебе даже пушку не пришлось вытаскивать!
