Шремаза посмотрела на мужа, ловко удерживая надкушенный плод в гибкой лапе.
— Нам пора в обратный путь, в Корневище. — Она выразительно свистнула, не замечая людей, притаившихся в густом кустарнике.
Хизалк, не двигаясь с места, изогнул длинную гибкую шею, обернулся и посмотрел на жену.
— Знаю. Возможно, нам не следовало сюда приходить. Так грустно видеть все эти брошенные фермы. Но дети расстроились бы. Они так ждали этого — отправиться в путешествие одним, только с семьей, бродить вдали от цивилизации, как в древние времена.
Шремаза изящно качнула головой.
Орнитомимозавры выработали сложный язык жестов и ужимок, чтобы дополнить свою свистящую речь. Похожими средствами выражения мысли пользовались савроподы — у них были такие же длинные, хотя и гораздо менее гибкие шеи. Орнитомимозавры, правда, полагали, что язык жестов их более крупных родичей довольно топорен, но тактично держали свое мнение при себе. Кроме всего прочего, неразумно смеяться над тем, кто весит в несколько сот раз больше, чем ты сам. Хизалк и Шремаза огляделись по сторонам, высматривая детей. Сплетая свои шеи, они довольно взирали на окружающий мир, напоминая пapy огромных лебедей, лишенных перьев.
— Интересные повадки, — заметил Смиггенс. — Я никогда не слышал, чтобы страусы так делали.
— А вы-то что знаете о повадках страусов, Смиггенс? — Блэкстрап повернулся к зулусу: — Что скажешь, Мкузи?
— У нас страусы редко быть, капитан.
— Все равно, — настаивал Смиггенс. — Это не страусы. Сомневаюсь, что они вообще в родстве с ними. Они просто похожи.
— Тогда что это за демоны? — раздраженно пробормотал какой-то матрос.
— Я не знаю. — Первый помощник безуспешно пытался вспомнить что-то давно забытое. — Мне кажется, что однажды, много лет назад, я видел нечто похожее.
— Ну да, конечно, много лет назад. — Блэкстрап сердито уставился на своего помощника. — Я не знал, что вы бывали в Африке, Смиггенс.
— Не был, капитан. Нет, я видел это… в Лондоне.
— Лондон! — Блэкстрап чуть было не расхохотался, но вовремя опомнился и стал говорить тише, чтобы не спугнуть животных. — Я-то думал, что Джон Булл разъезжает на лошадях, а не на голых птицах.
Моряки приглушенно захихикали, а ветер унес их смех.
— А я говорю — я видел там похожих тварей. Только не живьем, — не сдавался первый помощник.
— Дно пустой кружки из-под грога, вот что вы видели. — В глазах Блэкстрапа при взгляде на резвящихся животных засверкали огоньки. — А вам не приходило в голову, мистер Смиггенс, что такими диковинными тварями наверняка заинтересуются в цирке или в зоологическом обществе?
Смиггенс опешил:
— Нет, капитан, я не подумал.
— Так подумайте. — Блэкстрап хлопнул своего помощника по плечу. — Что скажете? Сколько мне запросить за птицу-дракона?
— Ну, я не знаю… Уверен, что никому не доводилось видеть ничего подобного. Это совершенно невероятно. Если бы я только вспомнил… — Голос помощника звучал почти печально.
Блэкстрап посмотрел на Чина Ли:
— Сколько заплатят в Гонконге за живого дракона, а?
— Что угодно дадут, капитана. Золото, невольников, шелка — все, что попросишь.
— А как насчет тысячи золотых соверенов?
— Что угодно! Говорите цену, вам платят. Взгляды пиратов вновь устремились к стратиомимусам.
— Устроим аукцион в Гонконге, англичане против американцев. Одного зверя мы провезем через всю страну, а когда наши запасы иссякнут, поднимем цену. И нам не придется никого убивать. Ну, что думаешь? — Он дернул Смиггенса за рукав. Добыча получше, чем какой-то дурацкий торговый корабль!
— Да, — пробормотал Смиггенс задумчиво, — великолепная добыча.
— Тогда пошли!
Блэкстрап бесшумно двинулся назад через кусты, оставив только Анбайю и Мкузи, чтобы они следили за намеченными жертвами.
Как только стало можно беспрепятственно говорить, он отдал приказ О'Коннору и Чамашу:
— Вы двое! Возвращайтесь на корабль. Возьмите все веревки и сети, какие только сможете унести, и пусть подойдут еще человек десять.
— Но, капитан, как же починка корабля… — заикнулся было кто-то из матросов.
— К черту! Это может подождать. Мы же не знаем, есть ли здесь еще такие твари. Нельзя упускать этот шанс.
— Пусть возьмут абордажные сети, — посоветовал Смиггенс.
— Да, точно, абордажные сети! — охотно согласился Блэкстрап. — Разумная мысль, Смиггенс.
Несколько штук больших рыболовных неводов пираты добыли в Маниле. Гораздо более прочные, чем необходимо для рыбной ловли, эти сети входили в снаряжение одного захваченного судна — пираты тогда использовали их, чтобы опутать и связать его команду. А теперь они пригодятся для охоты.
«Если застигнуть тварей врасплох, должно получиться», — решил Смиггенс. Правда, животные имели сильные задние лапы, но зато передние казались куда слабее. И к тому же у них не было зубов, только острые и в любом случае опасные клювы. Грозная штука.
— Второго шанса у нас не будет. — Смиггенса захватила идея капитана. — Вы же видели их задние лапы. Держу пари, эти твари без труда обгонят кого угодно из нас.
— Посмотрим, как они обгонят сеть. — Блэкстрап махнул рукой в сторону предполагаемых беглецов. — Даю золотой тому, кто первым доберется до корабля.
В ту же секунду два матроса бесшумно скрылись в кустах.
Совсем непросто следить за стратиомимусами и при этом не вспугнуть их, но в команде «Кондора» были люди, которые половину своей жизни провели, скрываясь от преследования. К тому же Анбайя и Мкузи знали повадки многих животных и были опытными охотниками-следопытами. Хотя семейство стратов перебиралось с места на место, постепенно отходя на юг, оставленные следить за ними пираты не упускали зверей из виду. Задача облегчалась тем обстоятельством, что животные часто останавливались поесть фруктов или вдруг собирались вокруг ничем не примечательного валуна, чтобы обменяться загадочными посвистываниями. Но при этом они оставались в полном неведении относительно того, что, пока они осматривают окрестности, кое-кто не сводит с них глаз.
ГЛАВА 5
Хизалк пробудился вместе с солнцем. Он сладко зевнул, распахнув пасть во всю ширь и громко клацнув челюстями. Не вставая с земли, он протянул переднюю лапу и погладил жену по спине. Шремаза все еще спала, положив голову на шею Хизалка.
Почувствовав прикосновение, она выпрямила шею и нежно присвистнула. Супруги потерлись клювами и завели проникновенный разговор, состоящий из выразительных прищелкиваний. Потом Шремаза встала, выпрямилась, длинный и узкий хвост ее встал торчком. Поблизости громко посапывали дети, три розоватых комочка в пушистом мху и мягкой зелени.
