Непосредственно после победы над Амплитуром последовал период общественного умиротворения. Но оно уже начинало распадаться. Признаки опасности накапливались далеко не на одной из планет Человечества. И никто другой не распознает их истинного смысла, только историк Лалелеланг безошибочно видит их значение.
Бунт в Кендай-Сити на Эдо. Война вооруженных банд на Колумбии. Конфликт на Барнарде. И все более разрастающиеся враждебные настроения, особенно на Земле, в большинстве своем связанные с солдатами, вернувшимися с войны и испытывающими трудности в приспособлении к цивилизованному, мирному обществу, которые она и предвидела.
Для Лалелеланг все это представлялось неизбежным. А чего еще можно было ожидать от вида, который все последние века вдохновлялся Узором на то, чтобы отдать всю свою энергию на создание самых эффективных в Галактике вооруженных сил? Чего хотели С’ван и Гивистам? Они воспользовались услугами откровенно нецивилизованных существ. А теперь хотят, чтобы они отреагировали на изменение обстановки самым что ни на есть цивилизованным образом.
Воевавшие вместе мужчины и женщины имели тенденцию держаться вместе посредством общественных клубов или традиционных армейских формирований. Только там чувствовали они зачастую возможность найти единственный выход для выплескивания своих смятенных чувств и внезапно ограниченной в проявлении агрессивности. Выискивая и интерпретируя все эти знаки, она видела, что послевоенный взрыв, которого она боялась, уже накапливается. И если ее теория верна, то для всех цивилизованных обществ Узора, включая ее собственное, очень скоро вопрос будет стоять не в том, удастся ли этот взрыв предотвратить, а в том, удастся ли его выдержать. Тот факт, что для других видов не существовало более объективных сдерживающих причин, мешающих им открыто высказывать свою неприязнь к людям – вонючим, грубым, нецивилизованным, – только усугублял проблему. Механизм был запущен.
Глава 15
Когда ей доложили о посетителе, она сидела в своем кабинете, глядя поочередно на один из двух экранов и не обращая внимания на яркое солнышко, золотом покрывающее садовое оформление за окном. Уединившись за своим оборудованием, она пыталась привести в порядок мысли, но обнаружила, что сделать это куда сложнее, чем составить формальные каталоги систематизированной информации. Кроме того, она потеряла практику. Чужие слова и фразы доходили до нее медленно, со ржавым от долгого неиспользования скрипом.
Она проверила, хорошо ли запечатана дверь в офис, и пошла по коридору в направлении официального приемного центра. Это было лучшее место для встречи. Ее посетителю коридор будет слишком узок, а потолки слишком низки.
Кроме того, она не позавидовала бы всякому вейсу, случайно встретившемуся на его пути, тем более в такой стесненной обстановке. В приемной он мчал один, скрестив вытянутые вперед ноги и откинувшись на вращающемся кресле. Позади него кружились в торжественной процессии жидкие шарики, поддерживаемые и направляемые силовыми магнитными линиями, запрограммированными художником; переливающаяся жидкость обходила стороной побеги цветущего кандра и выбрасывалась вверх грациозными изгибами из расположенного в середине плантера.
Она обратила внимание на притягиваемые им взгляды прохожих, старавшихся украдкой взглянуть на него. Ничего удивительного в этом не было. Махмахар был в свое время очень далеко от фронта, насколько можно говорить о фронте при межзвездном конфликте. Никаких военных заказов на нем размещено не было. Даже в столице трудно было встретить человека. А здесь, в академическом городке, их так и вовсе не знали. Поэтому все и стремились тайком поглядеть, что же это за небывалый гость. Но держались на расстоянии.
Некоторым не удавалось сдержать себя – и они разглядывали его беззастенчиво. Все ахнули, когда она бесстрашно направилась прямо к пришельцу и, протянув кончик крыла, пожала ему ладонь. Тут же осознав за собой полную потерю такта, все они устремились прочь, пытаясь прикрыть лицо взъерошенными перьями крыльев. Не всем это удалось.
– Очень рада снова видеть вас, полковник Неван Страат-иен.
Понимая, что может испугать других, он старательно не улыбался – даже ей.
– Для вас я по-прежнему просто Неван, уважаемый историк. – Он указал на обстановку. – Что, много шума из-за меня?
– Университету позволено принимать одного гостя-человека в год, – объяснила она, – и то с высочайшего дозволения администрации. Ваше здесь присутствие сравнимо с прогулкой земного недрессированного льва или тигра по детскому саду. Проявите снисхождение к моим коллегам. Любопытство на какой-то момент пересилило их природную вежливость, не говоря уж об инстинктивном страхе.
– Я, признаюсь, ожидал, что обитатели учреждения высочайшей культуры окажутся более разборчивы.
– Высшее образование еще не подразумевает высокого ума. Они проявляют в ваш адрес ровно такое понимание, какого, с их точки зрения, вы заслуживаете. Давайте пройдем в мой кабинет. Только берегите голову – потолки у нас низкие.
Вызвав легкую панику среди нескольких затаившихся наблюдателей, она продела кончик крыла в кольцо, образованное его левой рукой; для выполнения этого маневра ей пришлось слегка вытянуться. Хорошо еще, что Страат-иен был ниже среднего человеческого роста, иначе бы у нее ничего не вышло. Он все равно башней высился над всеми, кто был в приемном зале. Более всего зевак поразило даже не то, что она легко выдерживает физический контакт с ним, а то, что она сама на него пошла. Он раздвинул цветы и прочие безделушки, украшавшие подоконник ее кабинета, выходившего на окрестный пейзаж, и устроился на нем. Выбор был между подоконником и полом, поскольку никакая мебель его не выдержала бы.
– А я остался на службе.
– Я заметила, – тихо сказала она.
– И никак не могу забыть вашу теорию. Даже если бы захотел, никак бы не смог от нее отделаться. С самого момента капитуляции Амплитура я стал очень много внимания уделять всеобщим новостям, а также проводить кое-какие собственные изыскания и проверки. И мне не очень нравится, что за всем этим кроется. – Он заколебался. – Боюсь, что вы можете оказаться правы.
Легким взмахом крыла она указала на один из экранов, на котором ничего не было.
– Я также не нашла ничего, чем можно было бы меня опровергнуть. Но есть еще надежда. Индекс взрывоопасности, который я разработала, уже около двух месяцев находится на стабильном уровне. Есть вероятность, что выше он и не поднимется.
– Вы в это верите?
Она мелодично вздохнула, тяжелые ресницы, наконец, поднялись, и мягкий взгляд уставился на него.
– Нет.
– И я тоже. Не могу, поскольку прекрасно знаком с вашими трудами. – Встав, он достал из кармана небольшой прибор и, обходя кабинет по кругу, внимательно считывал его показания. Удовлетворившись, он занял свое место на подоконнике.
– Я регулярно связываюсь с членами моей большой семьи. – В пояснениях нужды не было. – Они все осведомлены о вашей теории, но они разделились относительно ее достоверности. В любом случае, они мало чем могут помочь. Как вам известно, мы не можем воздействовать на свой вид, равно как и действовать открыто. Нам удалось предотвратить несколько потенциально неприятных ситуаций, сделав соответствующее внушение их участникам не из людей. В обоих случаях в деле были замешаны массуды. И это плохой прецедент. Некоторые из тех, с кем мне удалось обменяться мнениями на этот счет, полагают, что несколько столетий контакта с Узором вывели бы из нас склонность к внешним проявлениям агрессивности, но помешала эта война.
