Между тем оно все продолжало и продолжало погружаться. Хотя наверняка утверждать трудно. Вполне может быть, что оно начало всплывать. По крайней мере само дерево точно не знало и было сбито с толку.
Так или иначе, движение продолжалось – то ли вверх, то ли вниз. Скоро жидкий расплав сменили горячие камни, их, в свою очередь, – добрая жирная почва, правда, мало похожая на тот грунт, в котором дерево столько лет стояло. Земля была добрая, богатая солями и нитратами, а все-таки не та!
И вдруг крона увидела солнечный свет. Воздух был чистый и питательный, однако очень холодный, листьям даже зябко стало. Влаги в воздухе тоже было побольше – новое ощущение для листвы и ветвей, неожиданное, но захватывающее. Дерево еще двигалось, и на ходу листья дышали обеими плоскостями, ветки снимали жар, холодная влага обмывала разгоряченный ствол.
Дерево попало в необычную, чуждую обстановку. Все вокруг было иным: и растущие густо деревья, и частый подрост, и обилие цветов, и яркая травяная подстилка. Прошло несколько мгновений, и невиданные доселе птицы расселись по ветвям пришельца, странного вида жуки принялись обшаривать листву… Масса новых впечатлений обрушилась на дерево.
И ему почудилось, что все это оно уже когда-то испытывало. Смутно знакомыми казались и окружающий воздух, и птицы, и жуки. Особенно почва…
Это была та же самая округа, та же роща, в незапамятные времена разрушенная небывалым ураганом, но затем оправившаяся, вновь залесившая прибрежные холмы и долы.
Дерево вернулось домой.
Как это случилось, оно не могло объяснить, потому что никто этого объяснить не сможет. Оно просто знало, что именно здесь впервые увидело свет, вдохнуло воздух, расправило первый листок. Его окружало то же содружество бегающих, ползающих, летающих существ. Сколько раз вся эта живность успела смениться за столетия! Когда-то ветер унес молоденькое деревце на другой край земли, теперь иная сила вернула исполина домой.
Оголодавшие за время путешествия корни сразу же набросились на соки местной земли, погнали их вверх, насыщая уже начавшую засыхать плоть. Клетки очень нуждались в нитратах и воде, и всего этого здесь было вдоволь. Дерево вернулось к жизни, и никто не смог бы сказать, сколько лет у него впереди.
Со временем оно обратило внимание на соседей. Большинство из них принадлежали к той же самой породе. Более того, здесь росли крупные, давно повзрослевшие деревья.
Скоро первые птицы принялись вить гнезда на его ветвях – тоже новое и необычное чувство; дерево было благодарно им, старалось помочь, прикрыть листвой от ветра и холода. В укромном уголке завелись лесные пчелы, и спустя какое-то время в дупле народился улей. Сладость меда была необычайной наградой за все годы пребывания на чужбине. И стало ясно, что оно все-таки не сгинет бесследно, а передаст часть себя новой жизни.
Где-то глубоко внутри возродившееся дерево знало, что все эти чудеса оказались возможны лишь потому, что то ли век, а то ли тысячелетие назад неизвестное существо, проведшее ночь на его ветвях, на прощание обняло ствол. Потом гость покинул то место… Как мимолетное прикосновение могло пробудить тайные, подспудно дремавшие в природе силы?
Впрочем, исполненное новой жизнью, дерево располагало массой времени, чтобы стоять и думать. Именно спокойные размышления лучше всего даются деревьям, и наше дерево не являлось исключением. Если оно найдет ответ – хорошо. А если будет лишь продолжать стоять и расти – тоже хорошо.
Только об одном жалело дерево – вряд ли когда-нибудь ему доведется встретиться с теми незнакомцами и обнять их с той же силой и любовью.
XXVI
Эхомба глянул через плечо – много часов они шагали на север по дну расщелины, а впереди тянулась все та же скудная пустошь, которая лежала позади. Песок, камни и скалы.
– Никак не могу забыть то дерево. – Пастух переступил через небольшую промоину в земле. – Стоит одно-одинешенько посреди степи, ни единого стебелька вокруг. И, признаться, никогда раньше я не встречал такой доброты, исходящей от дерева.
– А мне доводилось. – Симна пнул ногой небольшой красный камень. – К северу от родных мест. Знаешь, какие там замечательные деревья, а орехи у них просто объедение!
– Охотно верю, – покивал Эхомба.
Слева от него шел Алита, таща за собой изрядно опустевший пузырь с запасами воды. Послушав разговор, кот фыркнул.
– Одно слово, всеядные! Жрете все подряд.
– Ну уж нет, – не согласился Симна. – Кошатина, к примеру, чересчур жилистая.
– Но как оно там оказалось? – Эхомба между тем продолжал размышлять вслух. – Так далеко от родственных ему пород. Должно быть, с ним случилось что-то необычное.
– Наверное, кто-то из путешественников, шагая через эту забытую Холосом страну, обронил семечко. Ну, может, два семечка! Какое-то из них прижилось. – Симне было непонятно, что могло заинтересовать Эхомбу в этой истории. – Ты задаешь слишком много вопросов.
– Все дело в том, что я люблю искать ответы.
– Не на всякий вопрос есть ответ. – Симна обошел скелет дракона. Полуразложившаяся кожистая перепонка напоминала кусок пересохшего пергамента.
Эхомба удивленно посмотрел на спутника.
– Конечно, и так бывает. Однако вопрос без ответа – это уже не вопрос.
Воин с севера открыл было рот, чтобы ответить пастуху… Потом на его лице появилось странное выражение, взгляд затуманился. Дальше он шагал молча.
Было раннее утро, солнце невысоко поднялось над горизонтом, и подступавшая жара отбивала охоту участвовать в споре по такому пустячному, с его точки зрения, вопросу. Тем более стоит только раззадорить Эхомбу, и того понесет. Лучше забыть, выкинуть это дело из головы – именно к такой практике чаще и чаще обращался Симна, наученный немалым опытом.
Дни текли без происшествий. Незаметно обнаружилось, что с дичью стало лучше. Конечно, до изобилия было далеко, однако зверья вполне хватало, чтобы удовлетворить Алиту, соскучившегося по свежей крови. Как, впрочем, и его компаньонов. Вскоре вдали показались шапки могучих пальм, выстроившихся, словно стражи, на краю пустынной, бесплодной местности. Приблизившись, путники обнаружили финиковые и кокосовые пальмы, а также те деревья, которые одаривали людей слоновьими орехами. Под защитой вскинувших зеленые шапки великанов островками скапливалась трава.
Когда же в русле пересохшей реки кое-где заблестели чистой водой маленькие озерца и стали попадаться оазисы, Алита скинул сбрую, с помощью которой все это время он тащил почти пустой пузырь. Эхомба возразил – мало ли что ждет их впереди. Симна опять не вмешался в назревающий конфликт.
Победил Алита – и не с помощью логики, просто ему давно надоело тянуть лямку, да и плечи стали болеть. Симна между тем не сводил глаз с Эхомбы – все ждал, когда тот в качестве решающего аргумента пустит в ход магию, чтобы заставить исполинского кота подчиниться. К его разочарованию, Эхомба в конце концов уступил. Что это, спросил себя Симна, нежелание без серьезной причины применять свою тайную силу или… Северянин так и не решил, радоваться ли ему или горевать по этому поводу.
