– Здесь мелко, но вброд мы вряд ли перейдем. – Он кивнул в направлении далеких холмов, которые частично застилал розоватый туман. – Лучше переплыть.
– Снова лодка, – вздохнул Эхомба. – Похоже, мы обречены все время искать лодки.
Они нашли ее с поразительной легкостью, однако в комплект из весел, рундуков, руля и небольшого якоря входило еще и предостережение. Орангутанг, который предоставил путешественникам лодку напрокат, носил изорванную рубашку, короткие брюки и превратившуюся в тряпку бескозырку. Давая друзьям советы, он то и дело разжигал трубку с длинным чубуком, который сжимал в полных губах.
– Мы не собираемся возвращаться. – С тяжелым сердцем Симна пересчитывал оставшееся золото. – Как же вернуть тебе лодку?
– Это меня не беспокоит, нисколько не беспокоит. – В рассеянных туманом солнечных лучах рыжая шерсть почти светилась. – Назад вы пригоните ее сами, вот увидите. – Орангутанг плюхнулся в кресло-качалку, стоявшее на открытой веранде его крохотной деревянной хижины, и с довольным видом стал раскачиваться.
Пастух и северянин обменялись взглядами. Безразличный к коммерческим делам черный кот уселся у воды и развлекался тем, что небрежными ударами лапы выуживал любящую мелководье рыбешку.
– Это еще почему? – без обиняков спросил Симна. Вынув изо рта тонкую трубку, орангутанг длинным пальцем указал на болото:
– Потому что вы никогда через него не переберетесь, вот почему. Можете попробовать, но рано или поздно вам придется повернуть назад.
Обезьянья убежденность разозлила Симну, однако он сдержался.
– Ты нас не знаешь, дружок. Я – довольно известный искатель приключений и фехтовальщик, мой рослый друг – знаменитый волшебник, а вон на того кота, что мирно играет около твоего маленького причала, если он возбужден, бывает жутко посмотреть. И никакая заросшая тростником вонючая трясина нас не остановит.
– Не болото заставит вас вернуться, – сообщил орангутанг, – а лошади.
– Лошади? – Эхомба поморщился. – Что такое лошадь?
– Разрази меня зеленый взгляд Глеронто! – Симна в изумлении посмотрел на друга. – Неужели ты не знаешь, что такое лошадь?
Эхомба окинул его бесстрастным взглядом.
– Никогда не видел.
Северянин даже не пытался скрыть недоверие.
– В холке крупная, как большая антилопа. Худее быка. Похожа на зебру, только без полосок.
– А! Это я могу себе представить. – Снова обретя уверенность, пастух обратился к хозяину: – С какой стати несколько лошадей не дадут нам пересечь болото?
Старая обезьяна прищурилась, глядя мимо гостей вдаль.
– Потому что они сумасшедшие, вот почему.
– Сумасшедшие? – Симна, повернув голову направо, плюнул, едва не попав на террасу. – Что значит сумасшедшие?
Орангутанг взмахнул дымящейся трубкой.
– Полоумные. Сущие психи. Помешанные, весь их огромный скачущий табун. – Он сунул трубку обратно в рот и пустил облако дыма. – Всегда такими были, такими и останутся. Потому-то никто и не может перебраться через топь. Неделями шли в ту или другую сторону, чтобы обойти болото, но пересечь так и смогли. Лошади. Безумцы на четырех ногах. А у некоторых из них даже по восемь. – В подтверждение собственных слов он многозначительно кивнул.
– Это невозможно. – Симна поймал себя на мысли, что начинает опасаться за душевное здоровье их лохматого хозяина.
– Более чем невозможно, что уж тут говорить. Прямо-таки невероятно. – Рыжеволосая обезьяна безучастно махнула рукой в сторону бесконечных зарослей тростника. – Но вы поезжайте. Сами убедитесь. Вон там найдете мою плоскодонку. Гребите веслами или отталкивайтесь шестом – как пожелаете. Кто знает? Может, вам и повезет. Может, вы станете первыми, кто переплывет. Только я сомневаюсь. Эти лошади – они настоящие, и у них большие уши.
Эхомба решил пока отнестись к рассказу старого орангутанга как к истине. С юных лет он научился не осмеивать даже самые необычайные россказни, дабы не оказалось, к его стыду и вреду, что это правда. Как им уже довелось убедиться во время путешествия, мир был до предела наполнен неожиданностями. Возможно, тут действительно обитали чокнутые лошади.
– Я вот чего не понимаю: безумные они или здравомыслящие, но какое табуну лошадей дело до того, перейдет кто-нибудь болото или нет?
Толстые губы изогнулись в человекообразной улыбке.
– А чего меня спрашивать? Я всего лишь ушедший на покой рыбак. Если хотите знать, то спросите у лошадей.
– Так и сделаю. – Встав с корточек, Эхомба повернулся и шагнул с террасы. – Пошли, Симна.
– Ага. – Одарив обезьяну последним скептическим взглядом, северянин поспешил за своим другом.
Лодка была не ахти какой хорошей; с другой стороны, и край болота – не большая гавань Либондая. Другое средство переправы отыскать не удалось. Тут жили и другие рыбаки, с другими лодками, но никто не согласился предоставить судно путешественникам. Все без исключения отказали, не вдаваясь ни в какие объяснения. Теперь причина их несговорчивости стала ясна – они опасались из-за лошадей лишиться своего имущества.
У лодки было плоское крепкое дно и низкие борта, отчего она больше походила на простую доску с сиденьями. У нее имелся руль, который помог путешественникам определить местоположение кормы, а нос был подрублен, что позволяло проталкивать лодку через преграждающие путь водные растения. Весел не оказалось, нашлись только шесты.
– Значит, повсюду мелко. – Симна взвесил в руке тяжелую, необструганную дубину.
– Похоже на то. – Эхомба выбрал палку подлиннее и тоже прикидывал ее вес.
– Досадно, – промолвил Алита, грациозно запрыгнув в неказистое суденышко, – что у меня нет рук, и поэтому я не смогу помочь. – Свернувшись калачиком, он сразу же заснул.
– Ох уж эти кошки!.. – Покачав головой, северянин с неприязнью поглядел на Алиту. – Сначала кошки, а теперь, кажется, еще и лошади. – Он опустил конец шеста в воду, напрягся, так же сделал Эхомба, и лодка отошла от берега. – Я не очень-то люблю животных. Кроме тех случаев, когда они хорошо приготовлены и поданы под подобающим соусом.
– Выходит, у тебя с котом есть нечто общее, – заметил пастух. – Он точно так же относится к людям.
– Это болото могло бы быть райским местом, если бы не москиты, черные мухи и комары.
К удивлению своего спутника, Симна не особенно сетовал на них. Когда любопытный Эхомба наконец осведомился о причинах столь нехарактерного стоицизма, северянин объяснил, что, основываясь на поведении насекомых, с которыми он познакомился на берегу, он ожидал гораздо худшего здесь, посередине топи.
– Птицы и лягушки. – Эхомба не обращал внимания на камыши и тростники, бившие его по рукам и по телу, и ритмично работал шестом. – Они уменьшают количество этих мелких кусачих существ. – Он проводил взглядом парочку сизоворонок с сиреневыми грудками, пулей пронесшихся сквозь кусты. – Если бы не такие, как они, то к тому времени, когда мы переплыли бы болото, в нас не было бы ни капли крови.
