– Совсем напротив, я не только способен связать вместе два слова, но и могу вязать их в самые разнообразные семантические узлы, буде возникнет подобная нужда.
Эхомба и Симна одновременно повернули головы к двери задней спальни. Лишь равнодушный Алита не оторвался от своей еды. То, что друзья увидели, чуть не лишило их дара речи.
В проеме двери стоял Накер Сведущий, однако это был не тот Накер, которого они знали. Как ему удалось помыться при помощи всего-навсего кувшина и умывальника в крохотной внутренней ванной, оставалось непонятным, и тем не менее он был чисто вымыт. Наряду со своим телом, Накеру каким-то образом удалось отчистить и одежду. То ли бритвой, то ли ножом он удалил с лица безобразную щетину. Возможно, это был тот же самый инструмент, который он применил, чтобы избавиться от зеленоватого нароста неопределенного происхождения на зубах, которые теперь, когда он улыбался своим спасителям, сверкали белизной.
– Я все помню. – Шагнув в комнату, человечек слегка покачнулся и оперся рукой о дверной косяк. Он указал пальцем: – Ты… ты – Этиоль Эхомба. Я слышал, как он, – Накер показал на ошеломленного северянина, – называл тебя по имени. А ты – Слумва… нет, Симна. Симна ибн Синд.
Отложив в сторону остатки завтрака, северянин выполз из постели и начал медленно одеваться, не сводя глаз с маленького человечка. Кот на мгновение поднял глаза и снова сосредоточился на кости, которую грыз, чтобы добраться до мозга. Подвыпившие или трезвые, люди для Алиты были более или менее одинаковы.
Натянув рубашку, Симна одобрительно кивнул человеку, стоявшему без посторонней помощи на пороге:
– Никогда бы такому не поверил. Отдаю тебе должное, маленький братец: ты взял, да и вытащил себя из грязи. Немногие сумели бы сделать это за одну ночь. Особенно люди, зашедшие так далеко, как ты.
– Теперь я все отчетливо вспоминаю. – Осторожно, но все более уверенно ступая, Накер подошел к Эхомбе и с чувством пожал пастуху руку. – Не знаю, как тебя и благодарить. Когда падешь так низко, как это случилось со мной, то становишься полубезумным и слепым и даже не знаешь, как выбраться назад. Тогда необходима помощь. Вы двое сделали мне этот подарок.
– Да благословит тебя Генден. – Закончив одеваться, Симна сел на край кровати и продолжил трапезу. – Беру свои слова, которые говорил о тебе вчера вечером, назад. Впрочем, ты, вероятно, их и не помнишь.
– Отнюдь, я все прекрасно помню. У меня исключительно хорошая память… когда она действует.
– Значит, ты ничего не имеешь против того, что мы вытащили у тебя из кармана деньги, чтобы заплатить за комнату и еду? – Симна, не испытывавший никакого раскаяния, сунул в рот последний кусок.
– Разумеется, нет. Я бы только растранжирил деньги на алкогольную отраву. Гораздо лучше истратить их на питание и кров. Я обязан вам большим, гораздо большим, нежели ночлег.
С трудом выговаривая слова полным ртом, Симна, рассыпая крошки, кивнул в сторону собеседника:
– Ага, вот это точно!
– И я бы хотел как-нибудь отплатить вам. – Накер застенчиво улыбнулся. – К несчастью, все мои деньги лежали в том кармане. Как вы понимаете, в последнее время у меня возникли некоторые трудности с получением оплачиваемой работы.
– Откуда же тогда у тебя взялись те деньги? – спросил его Эхомба.
Накер потупил глаза.
– За выпивку или за несколько монет, на которые можно ее купить, я готов на все. Пожалуйста, не заставляйте меня вспоминать подробности. Мое положение достаточно унизительно. Вас не должно касаться, до какой степени позора я докатился, чтобы достигнуть того состояния крайней гнусности. – Он поднял взгляд, и в его голосе зазвучала решимость. – Я отплачу за вашу доброту показав, как самым коротким и безопасным путем выбраться из Фана. Но я не знаю, куда вы отсюда направляетесь.
– Северо-северо-запад, – просто ответил пастух. Маленький человек, всем своим свежевыбритым лицом выбывая рвение, энергично закивал.
– Сначала вам надо пройти через Бондрессей. Я хорошо знаю эту страну и смогу значительно ускорить ваш переход. Я даже бывал у подножия горы Сказе, что в Хругарском хребте, и могу довести вас по крайней мере дотуда. – Он тревожно переводил взгляд с Эхомбы на Симну. – Что скажете?
Симна пожал плечами и показал пальцем на пастуха:
– Это затея волшебника. А я тут просто за компанию, вроде незапланированного багажа.
Накер широко раскрыл глаза и, повернувшись, уставился на Эхомбу:
– Ты действительно волшебник?
– Нет, – коротко ответил пастух. Он с неудовольствием посмотрел на Симну, но северянин все свое внимание обратил на остатки завтрака. – Я развожу крупный скот и овец. – Неожиданная мысль заставила его нахмуриться. – Впрочем, ты уже знаешь, кто я такой. Ведь ты знаешь все.
Маленький человек выглядел крайне озадаченным.
– Я? Знаю все? О чем ты говоришь? Я знаю только о себе, о тех местах, где побывал, да кое-какие куски и отрывки из нормальной жизни. Откуда мне знать, волшебник ты или нет:
Симна тихо кивал:
– Именно это я и говорил все время.
Эхомба прищурился и пристально посмотрел на собеседника. Если Накер, по причинам, известным только ему одному, разыгрывал спектакль под маской притворного неведения, то делал он это профессионально. На взгляд пастуха он ответил выражением полной искренности и невинности.
– В чем, – раздельно спросил Эхомба, – смысл жизни?
Пораженный глубиной вопроса, Накер обернулся к Симне в надежде на помощь или объяснение, но не получил ни того, ни другого. Человечек снова посмотрел на Эхомбу:
– Ты ждешь, что я отвечу на этот вопрос?
– Вчера вечером ответил. И, между прочим, очень хорошо.
Накер только недоверчиво покачал головой:
– Если и так, то я совершенно не помню, что сказал.
– Как зовут моих двух теток? – задал вопрос Симна.
Ему было приятно замешательство Эхомбы.
На этот раз их гость издал тонкий, нервный смешок.
– Откуда же мне это знать? Мне ничего не известно о твоей семье. Я даже не имею понятия, есть ли у тебя тетки и сколько их. Тем более я не знаю их имен. – Он поднял бровь. – Однако кое-что я вспоминаю.
– Так, – пробормотал Эхомба с надеждой. Симна смотрел с сомнением.
– Я помню, что и другие задавали мне подобные вопросы, когда у меня бывали редкие периоды продолжительной трезвости. Я так же не мог ответить, и меня злило то, что спрашивают такие вещи. С чего это люди взяли, будто кто-то способен решать подобные загадки?
– Кажется, я понимаю. – Пастух встал с пола, где сидел, привалившись к кушетке. – Когда ты вымыт и трезв, как сейчас, ты помнишь обычные вещи, из которых состоит нормальная жизнь. А когда пьян, забываешь их, зато знаешь все остальное. Вот уж поистине странный и причудливый дар.
