Эхомба указал на резко очерченные на фоне неба вершины горной гряды, на крыши деревенских домов. Все вокруг дышало миром и спокойствием.
– Разве это не самая лучшая награда за все, что нам пришлось пережить?
Вместо ответа северянин потер большим пальцем указательный и средний. Эхомба вздохнул.
– Здесь нет сокровищ, какие ты имеешь в виду, Симна. – Он уставился в безоблачное высокое небо. – Сходи прогуляйся по берегу, может, это развеет твою печаль.
– Послушай, Этиоль! Ты обещал мне…
Он вдруг замолк, и гнев его сразу утих. Широкая хитрая улыбка появилась у него на лице.
– Говоришь, по берегу прогуляться… Клянусь Голорисом, долговязый, я с удовольствием погуляю у океана. Я и забыл, как прекрасно побережье возле вашей деревни.
Там, у самой кромки воды играли местные ребятишки. Среди них была и дочь Эхомбы. Пастуху пришлось приложить немало усилий, чтобы объяснить ей, почему взрослый дядя с севера вдруг разыгрался как мальчишка. Симна со смехом и радостными воплями горстями подбрасывал камушки и осыпал ими себя. В конце концов, насмеявшись до слез, человек с севера успокоился и принялся собирать голыши, выбирая самые крупные. Дети Наумкиба охотно помогали и радовались его счастью, когда приносили ему особенно большой и яркий камень.
Симна ибн Синд не успокоился, пока не набил свой мешок алмазами под завязку.
– Я человек не жадный, – сказал северянин Этиолю. – Мне хватит. Отправлюсь домой и куплю небольшое королевство.
Эхомба с мрачным видом глянул на товарища.
– Ты уверен, что именно это – предел твоих желаний? Небольшое королевство?
Симна смутился. Его улыбка погасла. Долго он стоял, прислушиваясь к шуму волн, размеренно накатывающихся на берег алмазов, к детским голосам, болтовне мерапов на прибрежных скалах, крикам морских птиц и драконов. Затем снизу вверх глянул на своего высокого друга и усмехнулся.
– Нет, братец. Как раз я не уверен. Просто собираюсь попробовать. А вдруг?
Эхомба печально кивнул:
– Пойдем в деревню, возьмешь еды на дорогу. Я со своей стороны дам тебе несколько полезных советов, объясню, как вести себя с обезьянами, которые могут встретиться тебе на пути.
На следующее утро Симна ушел из деревни. Эхомба проводил друга до пляжа, где в первый раз повстречался с туманом.
– Если идти на северо-восток, – по пути сообщил ему северянин, – то попадешь в страну, где правят ханы Мизарлон. Там моя родина. Я собираюсь осесть где-нибудь недалеко. Всегда найдутся королевства, которые выставили на продажу. – Он вздохнул. – Кто знает, может, я снова рискну отправиться на поиски Дамура-сесе. Может, повезет…
– Ты был верным товарищем, Симна ибн Синд, и приятным спутником. – Эхомба в последний раз положил руку ему на плечо. – Удачи тебе. Будь всегда начеку, смотри, куда ставишь ногу. Не забывай оглядываться, не теряй бдительности, и, возможно, придет день, когда счастье улыбнется тебе, и ты отыщешь сказочный город Дамура-сесе.
Северянин кивнул и уже собрался, было уйти, но помедлил. Лучи низкого солнца били ему в глаза, и от этого он щурился.
– Вот что… Напоследок, Этиоль, хотел спросить… – Он придвинулся поближе и в упор взглянул на товарища. – Скажи честно, ты колдун или нет?
Эхомба невольно отвернулся и с улыбкой посмотрел вдаль. Эта таинственная улыбка была хорошо знакома Симне.
– Я уже столько раз говорил тебе, Симна, и повторяю вновь: я всего лишь ученик, задающий много вопросов. Мне известно немногое, только то, чего обычно хватало, чтобы вовремя воспользоваться мудростью тех наумкибов, кто собирал меня в поход.
– Ради Ганкада, брат, ответь же ты на вопрос!
Эхомба глянул на товарища сверху вниз:
– Симна, дружище, небесной синевой, зеленью моря клянусь тебе, что я такой же колдун, как любой другой житель нашей деревни, будь это пастух, дровосек, кузнец или кожемяка.
Северянин выдержал его взгляд и, в свою очередь, долго, с той же силой в упор разглядывал пастуха. Потом кивнул.
– Чем займешься теперь? – спросил он у Этиоля.
– Овцами, коровами. Буду рядом с женой и детьми. Мой сын достиг возраста, когда ему пора становиться взрослым. Завтра я займусь церемонией посвящения.
– Эй, я мог бы остаться… Ладно, не останусь, не буду тебе мешать. Да меня, в сущности, не очень-то и интересуют эти ваши старинные церемонии, когда мальчишке раскрашивают лицо и учат кастрировать бычков.
Он виновато усмехнулся и зашагал на север. На вершине гряды повернулся, помахал рукой, И исчез в море тумана, стоящего над всем побережьем к северу от деревни. Больше Эхомба никогда не встречался с Симной ибн Синдом.
На следующее утро пастух со своим сыном Даки вышел из деревни и направился в противоположную океану сторону. Миранья собрала им еды на дорогу и, пожелав им доброго пути, взяла с мужа обещание, что они вернутся к вечеру.
Тропинка, по которой шагали отец и сын, была узенькая, часто терялась в траве и зарослях. Извиваясь среди зеленых холмов, она вывела их к ровной скальной стене, которой заканчивался длинный тесный каньон, в точности похожий на сотни других. Эхомба очистил скалу от сухой травы и сгнивших побегов; в гранитной поверхности открылся темный и очень узкий лаз. Отец и сын сделали из сухих деревьев факелы, зажгли их и вошли в пещеру.
Чуть наклонный пол туннеля был сглажен потоками воды, которая текла здесь столетиями, и подошвами бесчисленных сандалий. Трудно сказать, как долго отец и сын пробирались по узкому проходу, но в конце концов надобность в факелах отпала. Дневной свет проникал в подземелье через трещины, расположенные высоко над головами. Туннель расширился и вывел их в небольшую пещеру, которая, в свою очередь, скоро расширилась еще больше и превратилась в огромный зал.
На лице тоненького, но хорошо сложенного Даки появилось торжественное выражение. Он огляделся – с уважительным почтением, но без тени страха.
– Что это за место, отец?
– Отсюда вышли наумкибы, Даки. – Эхомба поднял руки и резко обвел вокруг, указывая на расстилавшуюся перед ними картину. – Никто уже не может сказать, сколько лет прошло с тех пор, когда наши предки обустроили эту пещеру. Здесь они по крупицам собирали бессчетные знания и несметные богатства.
Подросток удивленно спросил:
– Что случилось потом?
Отец похлопал его по плечу:
– Когда кому-то начинает казаться, что ему уже не в чем больше совершенствоваться, его одолевает скука. От скуки наумкибы начали покидать родную пещеру. По одному, по двое, по трое, группами, а то и целыми семьями они разбредались по миру. В конце концов они смешались с другими людьми, стали похожи на них. Осталось только несколько человек.
– Мы? – догадался подросток. – Наша деревня?
