– Серьезное обвинение, – усмехнулся Кирилл, переводя взгляд на врага: – Поздравляю, Урзак, ты не терял время даром.
– Я рассказал Петре правду.
– И, конечно же, начнешь бой прямо сейчас, не предоставив мне возможности опровергнуть ложь.
Банум сжал трость.
– К чему разговоры?
– К тому, что Патриция должна выслушать обе стороны.
– А она хочет?
– Ты убил Деда! – выкрикнула девушка. – Ты!
– Нет! – отрезал Кирилл.
– Кауфман сделал это по твоему приказу! – рявкнул Банум.
– Кто я такой, чтобы приказывать директору СБА? – удивился Грязнов.
– Хватит врать!
– Дед верил тебе!
– И правильно делал! – Кирилл бешено посмотрел на Пэт. – Ведь ты жива!
Девушка осеклась. Хасим попытался что-то сказать, но Грязнов не позволил себя перебить:
– Урзак рассказал тебе, почему у него механические руки? Даже не пересаженные – механические. Мертвые. Рассказал?
– Нет.
– Нет! – прорычал Банум.
– Он отрубил себе кисти, расправившись с теми, кто в него верил, с теми, для кого являлся Избранным. Кровь плохо сочетается с божественными знаками, да, Урзак?
– Старая история, и сейчас она не важна! Ты убил Фадеева!
– Важна, Урзак, важна… Ты ведь сказал Патриции, кто она на самом деле? Сказал?
Девушка вздрогнула.
– Это старая история, Патриция, в этом наш лысый друг абсолютно прав. Старая история о смерти, забвении, о Последнем Храме и гибели Традиции. История о том, как однажды пред богами предстал Избранный.
Урзак гордо вскинул подбородок. Взгляд его стал ледяным, высокомерным.
– Да!
– Избранный определил для Традиции Путь. Путь Смерти… – Грязнов криво усмехнулся. – Я до сих пор не понимаю, почему боги стали говорить с таким кретином, как ты?
– Я – Избранный.
– Но ведь ты не понял главного, Урзак. Ты не понял, почему боги так легко согласились с твоим выбором.
– Им некуда было деваться!
– Смерти нет, Урзак. – Теперь улыбка Грязнова стала мягкой, отеческой. – Неужели ты не понял, что, погубив Традицию, ты бы возродил ее? Произошел бы переход, еще один переход, вечное колесо замкнулось бы в очередной раз и новорожденные боги…
– Они должны были умереть! – заорал Банум.
Но Пэт заметила, как сильно дрожит его рука. Мертвая рука.
– Все должны были умереть!! Традиции нет места в мире!!!
– Ты должен был умереть, Урзак! – Высокомерие Кирилла не уступало тому, что несколько раньше продемонстрировал Банум. – Таков был твой Путь, Избранный. Но ты струсил! Не поверил, что сможешь возродиться. А ведь зря не поверил…
– Замолчи!
– Ты отрубил руки, ибо знал, что знаки сожгут тебя. Ты обменял силу Избранного на право лить кровь и жить вечно. Ты надеялся вобрать в себя всю силу уничтоженной Традиции? Я рад тебя разочаровать, Урзак, сила – во мне.
– НЕТ! Я сильнее!
– Чтобы получить ее, мой трусливый избранный дружок, следовало совершить переход.
– Нет, – прошептал Банум. – Я…
– И тебе, Патриция, он не друг. Все его рассказы – ложь от первого до последнего слова. Просто ты, девочка, единственный в мире человек, который может меня убить. А знаешь почему? Потому, что…
В отличие от «саранчи» индивидуальный боевой комплекс «пингвин» относился к классу тяжелого вооружения. Снабженный мощной титанпластовой броней и автономным источником питания, от которого работали приводы движения, «пингвин» обеспечивал бойцу максимально возможную защиту. ИБК выдерживал пятьдесят попаданий из «ревуна» с расстояния двадцать метров, был снабжен фильтрами очистки воздуха и резервным запасом дыхательной смеси на случай погружения в воду или мощной химической атаки. Управлялся «пингвин» через «балалайку» с помощью специально разработанной программы, мгновенно передающей на нужные приводы информацию о любом движении человека, и опытные бойцы показывали настоящие чудеса владения дополнительным, шестисоткилограммовым телом, демонстрируя чуть ли не танцевальные па.
Слоновски в силу занимаемой должности довольно давно не надевал «пингвин» для настоящего боя, однако навыков не растерял.
– Я готов, – сообщил Грег, выходя на вертолетную площадку из грузового лифта.
Несмотря на то что усилители микрофонов он выставил на минимальный уровень, голос прозвучал громко и гулко.
Мишенька с интересом осмотрел двух с половиной метровую громадину, удовлетворенно кивнул и осведомился:
– Оружие?
– Как договаривались: «ревун» и огнемет.
– Хорошо. – Щеглов махнул рукой на вертолет: – Полезай.
– А пилоты?
– У нас секретная миссия, поэтому за штурвалом буду я, – любезно ответил Мишенька. И улыбнулся: – Извини, если немного потрясет. Кстати, в твоей скорлупе есть пакетик?
Грег сморщился, но промолчал.
Урзак не позволил Грязнову договорить. Выставил трость, одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние, намереваясь вонзить острый конец палки в грудь Кирилла, но тот успел сделать два шага назад, и налетающего Банума встретил Олово. Маленький воин выскользнул из темного угла площадки, до которого не доставал тусклый свет лампочек, и мастерски отбил выпад. Девушка вскрикнула. Урзак отскочил в сторону. Олово молча бросился следом. На несколько мгновений Пэт перестала воспринимать происходящее. Кто с кем сражается? Как? Мельтешение рук, размытые движения, перекошенные рты, хриплые возгласы, дикие взгляды…
Маленький Олово оказался настоящим зверем. В его выпадах было столько ярости, что девушка с трудом верила, что этот спущенный с цепи пес – корректный и немногословный слуга.
«Сколько же в нем зла…»
Банум отбивался с трудом. Зажатая в правой руке трость вращалась с бешеной скоростью, не позволяя Олово приблизиться и ударить ножом. Левой рукой Хасим совершал пассы – казалось, он выхватывает из воздуха камни и бросает их во врага. Бросает, но не попадает, ибо находящийся за спиной слуги Грязнов – он тщательно следил за тем, чтобы между ним и Урзаком всегда находился Олово – жестикулировал не менее активно. Призрачные камни, едва заметные сгустки воздуха, переполненные, подобно шаровым молниям, энергией, сталкивались и погибали, не причиняя соперникам вреда.
«Я знаю о богах больше обычных людей. К сожалению, твои враги – тоже…»
Пэт не знала, кому верить. История, рассказанная Эмиром, казалась правдоподобной. «Им нужна была корпорация Фадеева. Мертвый давил на твоего Деда, а Грязнов, воспользовавшись положением старого друга, убедил Романа принять предложение…» Но Кирилл не стушевался, ответил. А Урзак не дал ему договорить…
