– С основным все в порядке. Второй отравился.
– Опять второй, – посетовал Мишенька.
– Ничего страшного, Николай, уверена, скоро вы станете капитаном. – Девушка чуть подалась вперед и взмахнула длинными ресницами. – Я работаю каждый день. Моя смена с восьми до шестнадцати.
– Наверное, достают пассажиры?
– Не то слово…
Она отчаянно пыталась закрепить успех и превратить мимолетную встречу во что-нибудь более перспективное.
А он отчаянно пытался понять, кто за ним следит. И, флиртуя с симпатичной девчонкой, периодически бросал взгляды на зеркальную витрину за ее спиной, прощупывая находящихся в зале людей.
Кто?
Знакомый? Невозможно: пластики СБА изменили его внешность так, что Мишенька сам себя не узнавал. Кауфман послал группу прикрытия? Зачем? Операция засекречена, и тайна хранит посланца Мертвого лучше, чем рота тяжеловооруженных безов. Предательство? Нет. О предстоящем путешествии в Эдинбург знали всего пятеро: кроме Кауфмана и Слоновски два техника да пилот на подстраховке. Троих последних Щеглов лично проверил и перепроверил сто раз – он курировал контрразведку московского филиала СБА – и был в них полностью уверен.
И все-таки чувствовал, чутьем профессионального дознавателя чувствовал, что кто-то за ним смотрит. Или смотрел. Скорее именно так: смотрел. Но взгляд незнакомца, тяжелый, оглушительно тяжелый, как вцепился в Мишеньку, так и не отпускал. Хватка слабела, конечно, но очень и очень медленно, нехотя и не уходила просто так, в никуда, а оставляла после себя неприятную, покалывающую боль в висках.
«Таким взглядом только стены сносить!»
А девушка продолжала болтать. Она уже перешла на «ты» и теперь завершала какую-то смешную историю из портовой жизни:
– И представь себе, Николай, сюда выходит сам директор Шарика! Обалдеть, да?
– Да.
Поняв, что человек, бросивший тяжелый взгляд, давно ушел, Мишенька попытался перебрать встреченных в зале людей. Тех, кто запомнился. Таксист, носатый, черноглазый («слегка заикается…»), две симпатичные веснушчатые двойняшки с тяжелыми рюкзаками («очень неплохие ножки…»), расплывшаяся тетка в хиджабе, за которой следовал выводок детишек («огромные миндалевидные глаза…»), плешивый капер в дорогом костюме, бородавка на левой щеке («почему он ее не свел?»), калека с палкой… Калека, с которым он столкнулся незадолго до того, как подошел к стойке… Его лицо почему-то не хотело всплывать перед внутренним взором Мишеньки. Не хотело, и все.
«Не твой ли взгляд на меня давит?»
– Николай, когда ты планируешь вернуться в Москву?
– Предсказать сложно, но я не думаю, что задержусь больше чем на два дня.
«Надо будет просмотреть запись в «балалайке».
* * *
где-то в сети
история не знает крепостей, которые не удалось бы взять
После общения с Моратти работорговцы решили не задерживаться в Цюрихе и разъехались к местам постоянного проживания. Некоторые из них отправились в Анклавы, вернувшись к обличью добропорядочных бизнесменов: кто-то переместился на виллу, кто-то на океанскую яхту. У каждого из них была вторая, законопослушная жизнь, которой они дорожили не меньше, чем первой, основной. Каждый из них был видным членом общества, выходил в свет, поддерживал благотворительные фонды и не состоял на учете ни в одной спецслужбе мира. Во всяком случае, как подозреваемый в причастности к деятельности Ассоциации.
А посему следующая встреча лидеров Ассоциации, которая состоялась через несколько дней после переговоров с президентом СБА, кардинально отличалась от предыдущей. Совещание шло через сеть, над обеспечением его безопасности работало несколько десятков классных машинистов, и потому работорговцы могли говорить почти свободно. Вот только ответы приходили с двухсекундной задержкой, но к этой мелочи лидеры Ассоциации давно привыкли.
– Надеюсь, детали московского проекта уже разработаны?
– Разумеется, господа, как и было обещано.
Предложение Моратти работорговцы приняли в тот самый день, когда оно было высказано. Приняли практически единогласно, при одном воздержавшемся: идея сделать должником Ассоциации самого президента СБА понравилась лидерам. Дольше всех колебался скептик, за что его в конечном итоге назначили менеджером проекта, и теперь ему предстояло отчитываться о проделанной работе.
– Разработаны… А ведь вы говорили, что времени для реализации проекта недостаточно, – напомнила женщина.
– Могу повторить, – буркнул скептик. – Никогда ранее мы не готовили столь сложную операцию в такие сжатые сроки.
– Какова вероятность успеха? – вклинился в разговор весельчак.
– Восемьдесят процентов.
– Так высоко?
– Вы сомневаетесь в моем профессионализме? – поморщился скептик.
В целях безопасности собеседники использовали только голосовую связь, без видео, но они слишком хорошо знали друг друга, чтобы понять, какую именно гримасу выдал менеджер проекта.
– Никто в тебе не сомневается, – произнес рассудительный. – И давайте, в конце концов, перестанем прыгать с пятого на десятое. Рассказывай по порядку.
– ОК, – согласился скептик. – Итак, первая проблема – недостаток времени. С ней мы более или менее справились, но это нам стоило невысокой вероятности успеха операции, поскольку был выбран максимально простой в реализации план.
– Придется рискнуть, – буркнул пятый участник совещания, самый молчаливый из всех лидеров Ассоциации.
– Тем более что выбора у нас нет, – поддакнула женщина.
Скептик вежливо дождался, когда собеседники прекратят обмениваться мнениями, и продолжил:
– Вторая трудность: собственно реализация проекта. Особое внимание следовало уделить тому, чтобы при любом развитии событий, и в случае успеха, и в случае провала, никто не смог увязать проект с Ассоциацией.
– Безусловно!
– Поэтому я решил не задействовать в операции ни Егеря, нашего регионального менеджера, ни подчиненных ему людей. Никакого прикрытия с нашей стороны.
– Это увеличит затраты на проект.
– Главное – безопасность.
Скептика выбрали на роль менеджера не только потому, что он дольше всех противился сделке с Моратти. Он был самым осторожным из лидеров, курировал, на пару с рассудительным, внутреннюю безопасность, и можно было не сомневаться, что он сделает все, чтобы оградить Ассоциацию от ненужных подозрений.
– Я подобрал персонал, способный работать в условиях полной автономности.
– Персонал будет потерян?
– Только в самом крайнем случае. К участию в проекте привлечены опытные и квалифицированные люди, которые в дальнейшем могут быть полезны Ассоциации.
