Погруженный в размышления, Хасим вышел в коридор, захлопнул дверь квартиры и медленно направился к лифту. Но дороги он не видел. Перед его глазами вставали образы замеченных слуг Чудовища: здоровяка из Аравии и пилота-сверхзвуковика. Уверенные в себе, молодые, сильные.
И далеко не самые опасные…
* * *
анклав: Москва
территория: Урус
ресторан «Шашлычок Сююкишвили»
иногда следует напомнить, кто в доме хозяин
– Будем на месте через семь минут, – доложил водитель.
– Хорошо, – рассеянно кивнул Щеглов. – Мы должны немного опоздать.
Он сидел на заднем диванчике бронированного ГАЗа «Тайга» и просматривал поступающие в «балалайку» отчеты. Информация отображалась на глазном наноэкране, а потому взгляд Мишеньки казался остекленевшим.
«23:17. Аравийцам удалось прорваться к Новочеремушкинской и закрепиться на ней. Многочисленные жертвы среди мирного населения Кришны…»
«23:21. Большая группа аравийцев попала в организованную индусами засаду. На Перекопской идет ожесточенная перестрелка…»
– С дирижабля сообщают, что на место встречи прибыл последний объект. Все в сборе. Ждут нас.
– Замечательно. – Мишенька посмотрел на часы: урусские бандиты, на переговоры с которыми он ехал, собрались на двенадцать минут раньше назначенного времени. Хороший признак. – Не торопись.
– Понял.
Водитель переговорил с коллегами из других машин, кортеж сбросил скорость, и теперь машины не летели по улицам, а просто быстро ехали. Но неприязненных взглядов, которыми провожали автомобили безов жители Уруса, меньше не стало. Четыре бронированных джипа, вертолет огневой поддержки сверху, завывание сирен, механический голос, безапелляционно требующий от обычных водителей убраться с пути, – кому понравится такое хамство? Никому. Собственно, Щеглова и самого раздражала чрезмерная пышность кортежа, но делать нечего – появиться на встрече без театрального сопровождения он не мог. Причем наличие свиты не обуславливалось мерами безопасности. Шесть безов в «саранче», конечно, сила, да и «Пчела», случись чего, прикроет, вот только в глубине враждебной территории это не имело никакого значения: продержаться до подхода помощи не получится. Кортеж и внушительная свита требовались исключительно из вежливости, лидеры Уруса смотрели на мир особым, дикарским взглядом и воспринимали подобную показуху как проявление уважения.
События в Аравии заставили оживиться все территории Анклава. О беспорядках без конца говорили в новостных и аналитических программах, их обсуждали на улицах и на работе, в кругу друзей и со случайными попутчиками в метро. Головорезы и считающие себя таковыми направлялись в Аравию или планировали этот шаг. Честные граждане прикидывали, как будут защищать дома и лавки в случае, если чума стихийного бунта перекинется на их улицы. Одним словом, Анклав гудел, подобно растревоженному улью.
Кровь и огонь – сильные возбудители, их запах способен затуманить любую голову, и Мертвый делал все, чтобы удержать конфликт от распространения.
С Шанхайчиком, населенным выходцами из Китая, было проще всего. Власть на этой территории находилась в крепких и цепких руках Триады, лидеры которой предпочитали с СБА не ссориться. Не очень длинный разговор между Кауфманом и господином Пу, наполненный не столько деловыми подробностями, сколько вежливыми оборотами да цветистой восточной лестью, привел к тому, что Мертвый выбросил Шанхайчик из головы. Господин Пу пообещал, что его сородичи поведут себя тихо, а на слово лидера Триады можно было полагаться.
Негры требовали большего внимания. В исповедующем Католическое Вуду Занзибаре к соседям-мусульманам относились без восторга и с радостью бы приняли участие в резне. К тому же их духовные лидеры, блистательные монсеньеры, не вызывали никакого доверия в качестве переговорщиков. Высокомерные колдуны-священники не держали слова, а потому пришлось прибегнуть к демонстрации силы. На основных магистралях, ведущих в Занзибар, выставили блокпосты, усиленные тяжелой техникой, а в небе над территорией постоянно барражировали два вертолета огневой поддержки. К счастью, в курчавых головах занзибарцев еще жили воспоминания о седьмом квартале, который Мертвый подверг показательному сносу два года назад, и о трех тысячах трупов, ставших результатом той строительной акции, и память эта позволяла безам надеяться, что негры удержатся от волнений.
Территория Сашими в очередной раз подтвердила репутацию самого спокойного района Анклава. Самураи отнеслись к бунту с холодной отстраненностью, впрочем, с тех пор, как острова стали Восточной провинцией Поднебесной, восприятие окружающего у японцев притупилось.
Болото угрожающе булькало, но, так же как и в случае с Шанхайчиком, его лидеров больше заботила безопасность собственной территории, нежели возможность погреть руки на огне бунта.
А вот с Урусом было сложнее. На этой территории, готовой вспыхнуть по любому поводу, а то и без оного, аравийские события восприняли с большим энтузиазмом. Агрессивные настроения подогревал тот факт, что пострадали мусульмане, и вскоре после известия о массовых отравлениях по всему Урусу начали собираться возмущенные толпы. Дальше призывов и воплей дело пока не заходило: небольшое количество канторщиков и банды черенков, отправившиеся поддержать братьев по вере по собственной инициативе, не в счет: в любом обществе есть сорвиголовы. Главное, что основная масса молчала. Но насколько хватит благоразумия? Не окажется ли это молчание затишьем перед бурей? Мертвый и без аналитиков понимал, что территория – пороховая бочка. Удержать ее демонстрацией силы нереально, такие шаги действовали на горячих урусских парней, как красная тряпка на быка. Приходилось договариваться.
Местом встречи Мишенька определил кабачок «Шашлычок Сююкишвили», небольшой ресторанчик на Омарском проспекте, хозяин которого славился на весь Урус лакейской угодливостью. Заведение вплотную примыкало к недавно разгромленной базе Звиада Зузинидзе, и в выборе Щеглова содержался легкий намек канторщикам, напоминание о том, на что способна СБА, если разозлить Кауфмана. Мрачные физиономии бандитов показали, что скрытое послание Мишеньки до них дошло.
Появление Щеглова лидеры Уруса также оценили по достоинству: субтильного сложения без вошел в зал в сопровождении двух бойцов в «саранче», заставив урусцев вести переговоры под дулами «ревунов».
Впрочем, тон Мишенька выбрал весьма и весьма вежливый:
– Господа, доктор Кауфман просил передать, что высоко ценит вашу готовность к сотрудничеству. Анклав оказался в сложном положении…
– Может, это Мертвый оказался в положении? – перебил Щеглова Оле Махинатор, мелкий и туповатый канторщик, яркий представитель отмороженного крыла урусского криминального мира. – С него верхолазы за бардак спросят, а не с нас!
Мишенька тонко улыбнулся.
Он понимал, что остальные уголовники, а в ресторан прибыли главы всех урусских кантор, спешить не станут. Надо говорить с тем, кто открыл рот.
