Затем Стефан занялся лицом. Перед отъездом в Москву над ним поработали пластики СБА, внеся в облик Дрогаса несколько дополнительных штрихов: изменили форму носа и губ, чуть подправили уши, добавили морщин и даже парочку едва заметных шрамов – люди хорошо реагируют на такие «неприметные» приметы, они бросаются в глаза, запоминаются. Внесенные пластиками изменения легко убирались при помощи нехитрого косметического набора. Волосы Дрогас состриг, что было его единственной приметой на удачу – уходить бритым наголо, – и настроил наноэкран на подлинный цвет глаз – серо-стальной. Двадцать минут, и Стефан увидел в зеркале привычное лицо. Настоящее лицо.
Изменилось все, теперь Стефана не узнает никто из тех, с кем он общался в Москве. Змея сбросила кожу.
– Положение в Аравии стабилизировалось. Спецоперация по поиску боевиков продолжается только в кварталах, залитых «молоком», на всей остальной территории вот уже несколько часов вспышки насилия не фиксируются. Улицы контролируют патрули СБА. Редкие случаи мародерства решительно пресекаются…
Мертвый все-таки молодец, его профессионализм внушал уважение. Справиться с разъяренной толпой всего за одну ночь – это дорогого стоит. А ведь на улицы вышли не сотни людей – тысячи. Когда подобное случилось в Марселе, филиалу СБА потребовалось трое суток, чтобы локализовать мятеж. Марсельский директор приятельствовал с Моратти, и Дрогасу по приказу президента пришлось участвовать в подавлении бунта. Он знал эту работу не понаслышке и мог уверенно судить о квалификации Кауфмана и его помощников: молодцы. Действовали быстро, но без спешки, уверенно и продуманно. Где надо – давили, где надо – угрожали, где надо – не стеснялись быть жестокими. Крови не боялись, но и лишнего себе не позволяли. Профессионалы. Образец для любого филиала СБА.
Аравию с Кришной успокоили и другие территории удержали. Дрогас не без оснований рассчитывал, что полыхнут Урус с Занзибаром, что бунт перекинется на Болото. Не полыхнули, не перекинулся – Мертвый не допустил. Жаль, что Кауфман не в команде Моратти, – столь мощных директоров в СБА немного.
Стефан улыбнулся. Не с издевкой – с уважением, но при этом – с некоторым превосходством.
«Мертвый, ты молодец, ты хорош, но я лучше! Я тебя обыграл. И Моратти тебя обыграл».
Профессионал Дрогас оценил уровень директора московского филиала СБА, признал его необычайно высоким. Но решать судьбу строптивого Кауфмана будут не профессионалы службы, а верхолазы, самоуверенные толстосумы, гении бизнеса и финансов, но полные нули в области безопасности. Они не оценят скорость и уверенность, с которыми Мертвый подавил бунт. Зато сам факт беспорядков в их головах застрянет. «Как он допустил?!» И сладкоголосому Моратти не составит особого труда убедить верхолазов в низкой квалификации недруга.
К своему шефу Стефан относился с искренним уважением. Может, и не выдающийся специалист, зато прекрасный политик, блестящий оратор и хитрая лиса, способная провернуть подковерную интригу любой сложности. И ничего удивительного в том, что именно Моратти, а не профессионал вроде Дрогаса или Кауфмана руководил СБА. Президент не обязан лично заниматься подавлением мятежей или обеспечением безопасности верхолазов. Его дело организовать людей, которые справятся с этими задачами.
Кстати, о президенте…
Услышав сигнал коммуникатора, Стефан сразу понял, что звонит Моратти.
– Как у тебя дела?
Не поздоровался, не сказал, кто звонит. Имени не назвал. Все правильно. Пусть сдвоенное шифрование, которое использовалось в незарегистрированных коммуникаторах, даже теоретически невскрываемо – это не аргумент против традиционной осторожности.
– А вы не знаете?
– Ты молодец.
По голосу Дрогас понял, что Ник улыбается. Однако почувствовал, что настроение Моратти тем не менее не радужное.
– Только я молодец?
Президент понял, о чем спрашивает Стефан.
– По большому счету – да.
– У остальных проблемы? – насторожился Дрогас.
– Топчутся на месте.
– Я могу помочь?
Несколько долгих секунд Моратти боролся с искушением. Направить своего лучшего помощника на другое задание? Нацелить на поиск Петры Кронцл, параллельно с переставшим внушать доверие Банумом? Но сдержался:
– Нет. Уходи.
– Если дело действительно застопорилось, я буду полезен.
Дрогас любил свою работу.
– Нет, – повторил Моратти. – Для тебя есть задание не легче.
– Могу я узнать, какое?
– Похоже, мы переоценили лояльность одного нашего друга…
Закончив разговор со Стефаном, президент некоторое время просто сидел в кресле, глядя на потемневший экран коммуникатора, а затем, уже в третий раз, запустил недавно полученное сообщение:
«Ник, думаю, ты должен узнать о моей встрече с Шоном…»
Письмо пришло от шотландского верхолаза, корпорация которого давно и прочно села на иглу неофициальных финансовых поступлений из Народной республики. Вот только Макферсон, в отличие от Моратти, об этих обстоятельствах осведомлен не был.
Досмотрев сообщение до конца, Ник стер его, покачал головой и набрал номер Ляо:
– Вы меня узнали?
– Разумеется, мой друг.
– Мне нужна ваша помощь… друг.
* * *
анклав: Сиэтл
территория: Гейтс-парк
отель «Нирвана Hilton»
бывают встречи, которые не могут не состояться
Сделанное москвичами предложение было из разряда тех, что требовали немедленных действий. Время на раскачку отсутствовало, оставшиеся до выборов недели следовало потратить на встречи и переговоры – не просто заручиться поддержкой союзников, а донести до них свою решимость всерьез побороться за кресло президента СБА. Но не до всех: информация не должна дойти до Моратти. Одним словом, рассиживаться некогда, и, слушая Мишеньку, Шон Макферсон прекрасно понимал, какой объем работы ему предстоит выполнить. Ему предложили не синекуру, не роль болванчика, послушно ожидающего, когда москвичи посадят его на царство. Нет. Макферсон знал, что русские не способны обеспечить нужный результат, иначе бы не предложили союз. Отнять у Моратти корону можно только объединившись, и потому договор заключался на паритетных началах.
«А что будет дальше – посмотрим».
В глубине души Шон побаивался Кауфмана. Мертвый резок и жесток, способен на любую подлость и чертовски умен. Его бойцы превосходно обучены, и часть из них – Макферсон был реалистом – служит не СБА, не закону, а лично Кауфману. У каждого высшего офицера были преданные люди, но история с Фадеевым показала, что Мертвый опирается не на команду, а на целую гвардию. И полностью контролирует свой филиал.
