Путники неторопливо поднимались. И где бы ни проходили они, местные жители бросали повседневные дела, чтобы поглядеть на существ, о которых знали только по легендам. Анантос и оба его компаньона немедленно принимали угрожающие позы, если кто-то из горожан тянул к гостям конечности.
Нельзя было избавиться лишь от любопытствующих паучат, завороженными ордами кишевших возле ног пришельцев. Тела сих младенцев имели в поперечнике не менее фута. Под ногами шевелился радужный ковер: красные, желтые, оранжевые, брусничные, черные, с металлическим отливом и без него, матовые и радужные силуэты. На них были пятна и полосы, сложные рисунки… Попадались даже паучата, окрашенные с ног до головы в один цвет.
Впрочем, необычайное разнообразие красок сложно было оценить, поскольку казалось, что идешь через мелкий пруд, в котором всюду дрыгаются паучьи ножки. Юнцы с удивительной резвостью цеплялись за сапоги и проскальзывали мимо ног, и ни разу ни одна тоненькая ножка не подвернулась под чью-нибудь неловкую ступню.
В основном паучата делили свое внимание между Талеей, Флор и Джон-Томом. Хапли и Клотагорба они словно и не замечали. Впрочем, детишки не обнаруживали и застенчивости.
Один ринулся вверх по боку Джон-Тома, цепляясь за прочную, к счастью, ткань брюк и куртки, да так и уселся, словно кот, на правом плече молодого человека, оживленно шелестя что-то своим менее предприимчивым приятелям. Джон-Том изо всех сил старался представить себе, что несет на плече кошку.
На физиономии подростка был намалеван узор из линий, бежавших от жвал к глазам и далее на затылок. Косметика ничего не говорила Джон-Тому о половой принадлежности этого создания. Ему весьма хотелось отмахнуться, но гостю подобает принимать обычаи гостеприимных хозяев. И Джон-Том оставил паучонка в покое, решительно не обращая внимания на случайные движения ядовитых клыков.
Паучонок сидел прочно и помахивал футовыми конечностями не одобрявшим его подвига взрослым и завидующим друзьям.
– Откуда ты? Ты теплый, а не холодный. Как добыча или лесные твари. Ты очень высокий и тонкий… и у тебя волосы только на голове, но зато очень густые. – Брюшком, частично свободным от одежды, паучок несколько раз потерся о затылок Джон-Тома. Тот истолковал прикосновение как дружелюбный жест. Пушок на брюшке был мягким – как шерсть Маджа.
– Ой, какой забавный рот! Все клыки внутри. Покажи мне.
Джон-Том терпеливо открыл рот и оскалился, чтобы показать зубы. Паучок в тревоге отпрянул, но потом осторожно приблизился.
– Как много, и все белые – не черные, не бурые, не золотые. И все плоские, кроме двух. А как ты ими высасываешь жидкость?
– Мои клыки, мои зубы не для того, чтобы высасывать, – пояснил Джон-Том. – Те жидкости, которые мы употребляем, я просто глотаю. В основном я питаюсь твердой пищей и этими зубами измельчаю еду.
Юнец поежился.
– Фу, какая пакость. Неужели ты действительно ешь только твердую, нерастворенную пищу? Твои клыки непригодны для этого, по-моему, они сломаются. Ух-ух.
– Попадаются и жесткие кусочки, – признал Джон-Том, вспоминая кое-какие из неудобоваримых блюд, с которыми приходилось иметь дело. – Но мои зубы прочнее твоих. Они не полые.
– Интересно, – продолжил паучок с обескураживающей детской откровенностью, – а на вкус ты хорош?
– Надеюсь. Но так не хочется, прожив столько лет на свете, испортить пищеварение своему другу. Должно быть, насквозь пропитался кока-колой и пиццей.
– Не знаю, что это за колапица. – Дитя обнажило крошечные клыки. – Может, дашь куснуть? Старшие отвернулись.
В голосе его слышалось ожидание.
– Был бы счастлив, – нервно заторопился с ответом Джон-Том, – но я сегодня ничего не ел и боюсь, как бы тебя не стошнило. Понял?
– Ничего. – Предприимчивый младенец не был разочарован. – Я бы тоже, наверно, не захотел, чтобы ты высосал одну из моих ног. – Паучок поежился при этой мысли. – Ты хорошая личность, теплоземелец. Ты мне понравился. – И Джон-Том вновь испытал ласковое прикосновение брюшка. Паучок же соскочил вниз, затерявшись в толпе однолеток. – Удачи тебе.
– И тебе, дитя, тоже, – поспешно откликнулся Джон-Том. Анантос и несколько взрослых прядильщиков наконец принялись разгонять молодежь. Те махали конечностями и взволнованно пришепетывали, прощаясь.
Что-то тяжело навалилось на его левую руку, и юноша тревожно повернул голову. Впрочем, это оказался не очередной бестактный паучок. Посеревшая Флор привалилась к нему. Он торопливо обнял ее за плечи и постарался поддержать.
– Что случилось, Флор? На тебе лица нет!
– Что случилось? – Негодование возвратило некоторые краски на пепельное лицо. – Меня ощупывали, оглаживали… По мне бегали. Целая дюжина самых мерзких и отвратительных созданий, которых…
Джон-Том замахал руками.
– Господи Иисусе! Флор, можно потише? Это же наши хозяева.
– Знаю, но чтоб меня так трогали… – Девушка не могла сдержать дрожь. – Aranas…
[18]
Ик-к-к! Ненавижу их. Даже маленьких – с ноготь, – хотя мама всегда хвалила их за то, что ловят тараканов. Теперь понимаешь, как я себя чувствую? Уже на лодке мне стало худо. – Она неуверенно высвободилась из его рук. – Не знаю, Джон-Том, сколько я еще смогу продержаться. – И Флор показала на Анантоса, шествовавшего впереди.
Они повернули на другую, более широкую паутинную дорогу.
– Дело не в том, какие они снаружи, – строго проговорил Джон-Том, – а в том, что кроется за их обличьем. В данном случае это разум. Нам нужна их помощь, иначе Клотагорб не привел бы нас сюда. – И он строго поглядел на девицу.
– Можешь идти сама?
Девушка глубоко дышала. На лицо ее возвращались краски.
– Надеюсь, compadre. Но если они полезут на меня опять… – Она коротко вздрогнула… – Мне так… гадко.
– Гадко – это состояние ума, а не тела.
– Тебе легко говорить.
– Посмотри, им ведь тоже не нравится наш вид. Я это знаю.
– Что мне с того, что они думают, – взорвалась Флор. – Санта Мария, скорей бы покончить с этим делом.
– Не знаю, – Джон-Том поглядел в ту сторону, где за миллионами тросов и сооружений из шелка паутинными кружевами играло солнце, яркое еще, невзирая на собирающиеся облака. – А мне кажется, здесь красиво.
– Комплимент пауку от мухи, – буркнула она.
– Да, но мухи предлагают паукам помощь.
– Будем надеяться, что они поймут это.
– Ах, какая ты нервная. – И он страстно коснулся ее спины. Флор улыбнулась в ответ, благодаря за моральную поддержку.
Джон-Том посмотрел вперед и, к собственному удивлению, обнаружил, что глядит прямо в глаза Талеи. Встретившись с ним взглядом, она немедленно отвернулась.
