Пока купание отменяется, отметил про себя Джон-Том.
Он оглянулся. К ним приближалось существо размером поменьше. Юноша попятился.
– Что это?
Мадж не шелохнулся.
– Поставщик воздуха.
У небольшого жучка задние ноги были раза в два длиннее остального туловища. Ряд жестких, но гибких волосков покрывал каждую конечность.
Достигнув купола, он повернулся спиной к отверстию. Между задними ножками у него находилась тонкая шелковистая оболочка, наполненная воздухом.
Приблизившись к отверстию, жук взбрыкнул ножкой, и оболочка лопнула. Затем последовал громкий «бульк», и ноги Джон-Тома захлестнуло водой. Потом вода откатилась, а его будто обдало порывом свежего весеннего ветра. Жук отправился восвояси.
– Они это делают регулярно, – объяснил Мадж, – поэтому мы здесь до сих пор не закисли.
– Предусмотрительно с их стороны.
Мадж повернулся и нервно зашагал взад-вперед.
– Если б они и во всем остальном вели себя так же… Может, лучше было бы захлебнуться?
Сделав с полдюжины пробежек, выдр снова остановился перед входом.
– Я понял, что могу обогнать этого гигантского урода, только бы проскочить мимо него. – Тут Мадж задумался. – Да только вряд ли мне удастся сделать это целиком, а не по кусочкам…
Джон-Том сел на тростниковую циновку.
– До сих пор они на нас не нападали.
– Да уж, до самого последнего момента, а потом было бы уже поздно.
– И Мадж указал на мирно покачивающегося возле их тюрьмы гигантского жука. – Вот этот кусок бронированного дерьма подплыл снизу и перевернул нас. А его родственнички помельче поджидали, чтобы отбуксировать сюда вниз.
Выдр оглядел друга.
– Пока нас тащили в этот кокон, лицо у тебя раздулось, как мочевой пузырь у ящерицы. Я уж думал, ты концы отдашь. Они потанцевали немного у тебя на спине, пока не выжали из тебя целый галлон воды, а потом это им надоело. Через пару минут ты застонал и отрубился. Мне оставалось только стереть тину с твоего лица и ждать, проснешься ли ты вообще.
Это все было вчера.
Джон-Том кивнул.
– Да, похоже, я был почти готов. А где вещи и плот?
– Валяются где-нибудь на дне. Видать, лениво им было собирать все это, – грустно сказал Мадж. – А оружие наше они хранят вон там, в сухом складике, чтобы вода не попортила. Держу пари, что это главные вещественные доказательства обвинения.
Джон-Том подошел к стене. Рядом с местом заточения, отделенный каким-то футом водяной толщи, находился заполненный воздухом кокон меньших размеров.
Он был завален пожитками и оружием неизвестно скольких путешественников, их товарищей по несчастью, которых занесло в этот район Рунипай. Самые последние трофеи лежали наверху, на плетеной корзине: меч и посох Джон-Тома, короткий клинок, стрелы и лук Маджа, даже кое-что из съестного, а на вершине пирамиды – почти невредимая сухая дуара. Если бы не вода и преграды, он добрался бы до нее…
– Мадж, нам бы только заполучить дуару.
– И ты бы усладил их слух пением, кореш. Увы, отсюда только один выход, который я и проверять не буду, пока этот плавучий маятник торчит здесь. Нет бы ему отлучиться. Поживился бы чем-нибудь в другом месте или еще чего… Охо-хо. – Выдр отпрянул в дальний угол.
Джон-Том нервно оглянулся.
– Что случилось?
– К нам гости…
Джон-Том поспешил к Маджу.
Один за другим троица броненосных зашла в камеру. Хотя большая часть их жизни проходила под водой, они тем не менее должны были время от времени подниматься на поверхность, чтобы подышать, потому что имели не жабры, а легкие. Для житья им приходилось строить камеры, заполненные воздухом, – такие, как эта.
Двое вошедших были похожи, как братья-близнецы. На каждом красовалось что-то вроде нержавеющего, отливающего металлическим блеском панциря, сделанного, как показалось Джон-Тому, из каленой меди. Третий же, высокий и худой, более всего походил на богомола, но вообще Джон-Том ничего подобного в мире насекомых прежде не встречал, ни здесь, ни на родине. В отличие от приземистых спутников на этом не было ни доспехов, ни оружия. Взамен он держал в клешне несколько тонких металлических листков, испещренных гравировкой. Этот чахлый, но длинный субъект наклонился, чтобы посовещаться с приспешниками. Они принялись обсуждать написанное на железных таблицах. Затем богомол выпрямился и в обвиняющем жесте вытянул конечность, указывая на Джон-Тома.
– Без сомнений, это он.
– Это он, – громко провозгласили оба его спутника.
– Кто? – наивно спросил Джон-Том.
– Музыкальный волшебник, который вызвал огненного коня и убил императрицу Скрритч у Врат Джо-Трума. Ты – это ты!
Джон-Том расхохотался.
– Знаете ли, я впервые слышу об императрице Скрритч и о Вратах Джо-Трума тоже. О чем это вы? Мы с приятелем путешествуем по этим краям. Мы недалеко от Квасеквы, у нас, так сказать, каникулы. Клянусь, я не знаю, о чем речь, черт побери!
– Однако ты умеешь лгать. Это уже говорит о многом, – пробормотал длинный оппонент. – Ты делаешь это очень явно. Ты – волшебник, и незачем отрицать.
– Да, отрицаю, и очень явно, как вы тут выразились.
Тут двое коротышек двинулись к юноше, вытащив короткие кривые кинжалы, на серповидном острие каждого из которых торчали зазубрины.
Они прогромыхали мимо Джон-Тома, и один приставил свой клинок прямо к горлу Маджа. Выдр даже не попытался вырваться, так как спрятаться было негде.
Закованный в хитин оратор не обладал возможностями для выражения эмоций, но все было понятно по его интонации.
– Ты продолжаешь отпираться?
Джон-Том сглотнул.
– Возможно, я и участвовал в битве у Врат, но там была добрая половина жителей Теплоземелья.
Острие еще ближе придвинулось к адамову яблоку Маджа, сбрив при этом несколько волосков у него на шее.
– Что-то не могу припомнить. Может, и было какое-нибудь маленькое заклинаньице, – поспешно добавил юноша.
Кривой клинок отодвинулся, и Мадж снова смог дышать.
– Вот так-то лучше, – сказал броненосный.
– Но не нужно понимать это слишком буквально, – воскликнул Джон-Том, однако собеседник проигнорировал его, продолжая разговор с помощниками.
– Для нашего передового отряда Империи сегодня – великий день, знаменательный день.
Его пособники вложили свои жуткие кинжалы в ножны. Их хитин был темно-коричневым снаружи и черным внутри с отметинами в виде черных полос на рудиментарных надкрыльях. Окраска оратора была желто-черной с белыми пятнами на покровах панциря.
