Наномаску архиепископ снимать не стал. Подошел к стойке, облокотился на нее и дружелюбно поинтересовался:
– Я слышал, у вас есть очень симпатичный трансер?
– У нас много симпатичных трансеров, господин, – улыбнулась девушка и, словно невзначай, провела черным языком по губам. Продемонстрировала не только потому, что так полагалось, – бархатный голос мужчины заставил сердце трансера учащенно забиться. – На любой вкус.
– Какая миленькая штучка, – тут же среагировал Джезе. – Острая?
– Подвижная.
– Звучит заманчиво… Но я бы хотел познакомиться с пластмассовой девчушкой. Говорят, она творит настоящие чудеса.
Обладательница подвижного языка поскучнела.
– Вы говорите о Хале?
– А у вас есть другие куклы?
– Нет.
– Значит, я говорю о ней. Красавица работает сегодня?
– Да. Но сейчас она занята.
– Как жаль. А я могу понаблюдать за ней?
– К сожалению, нынешний клиент против.
– Печально…
– Цзян, это Ню, слышишь меня?
– Да. – Охранник борделя узнал человека Триады. – Чем могу помочь?
– К вам только что вошел мужик в маске. Он тебя не слышит?
Цзян бросил взгляд на усевшегося в кресло мужчину – тот, казалось, был полностью поглощен голографическими изображениями девочек Изольды, – и едва слышно ответил:
– Нет.
– Кого он ищет?
– Халу, пластмассовую метелку.
– Она в заведении?
– Развлекает клиента.
– Открой черный ход, – распорядился Ню. – Мы поднимемся по задней лестнице.
Исчезновение из холла охранника не ускользнуло от внимания Папы Джезе. Продолжая разглядывать завидные прелести трансеров, архиепископ вызвал через «балалайку» Каори и сообщил:
– Нас пытаются опередить.
– Кто?
– Полагаю, за нами следили. – Папа Джезе говорил очень тихо, бубнил себе под нос, и вряд ли кто-нибудь мог разобрать произносимые им слова. – И сейчас следят.
– Я разберусь с ними, – пообещала девушка.
– Не забудь, что мы на чужой территории. Если начнется заварушка, через пять минут здесь будет вся китайская диаспора.
– Что ты предлагаешь?
– Возьми одного парня и медленно заходи внутрь. Двое других пусть попробуют определить преследователей и приготовятся к стрельбе.
– Договорились.
– И не отключайся. – Архиепископ поднялся на ноги и неспешно подошел к девушке. – Красавица, ну, может, теперь, когда мы остались одни, ты позволишь мне полюбоваться на вашу пластиковую девочку?
На стойке появилась купюра в пятьсот динаров.
– Не могу, – прошептала та, не сводя глаз с денег. – Запрещено. Меня уволят.
– А может, ты скажешь, в какой комнате сейчас Хала? – Джезе добавил еще одну такую же купюру. – Строго между нами.
– И вы уйдете?
– Уйдешь ты. Отлучишься на минутку.
– А вы…
– Потому что если ты останешься, я выпущу тебе кишки.
Она не видела выражения его лица, его глаз, но ледяной тембр голоса сказал девушке все. Подтвердил, что долговязый мужчина в черном комбинезоне выполнит свою угрозу. После секундного раздумья девушка ловким движением смахнула со стойки деньги и прошептала:
– Триста одиннадцать, третий этаж, от лифта направо, четвертая дверь слева.
– Умница! – Голос Папы Джезе вновь стал обаятельным. – Сиди тихо-тихо, и я тебя не трону.
И обернулся к появившимся в дверях спутникам. Наноскоп издал предостерегающий сигнал. Мамбо хмыкнула и передала архиепископу пистолет:
– Где?
– Третий этаж. Каори, мы с тобой наверх, Майк остается здесь.
– Ты хочешь, чтобы я вел аукцион между претендентами на книгу?
– Совершенно верно, камрад.
«Стоит дать объявление об аукционе и обратного пути не станет, все поверят, что книга у меня…»
Кодацци правильно истолковал молчание Дорадо:
– Это то самое Очень Серьезное Дело, Вим, кошмар всех dd. Когда я понял, во что влип, у меня появилось желание отвалить. Но потом я подумал: какого черта? Такое бывает раз в жизни.
– И подставил меня.
– Извини, Вим, но ведь мы говорим об Очень Серьезном Деле. А их принято вести осторожно.
– Я едва ушел от полицейских, потерял прикрытие, должен уехать из Баварии, а теперь еще и выступить аукционистом…
– Ты звезда постановки, Вим. Тебя все ищут, тебя все любят, и если ты объявишь торги, никто не удивится.
– А ты останешься в стороне.
– Я все это придумал, Вим, не забывай. В оркестре не бывает двух дирижеров. Кто-то помахивает палочкой, кто-то долбит в большой барабан.
– Но моя доля…
– Мы поделим добычу на троих. Поровну.
– Где гарантия, что ты меня не кинешь?
– Вим, ты меня разочаровываешь. Я должен опасаться, ведь это ты будешь вести переговоры с клиентами.
– Где гарантии?
– Каждый из нас укажет счет, на который клиент переведет его долю.
Звучало разумно.
«Неужели он действительно готов взять меня в долю?»
– Ты продумал мои действия?
– Для начала отправляйся в Марсель. Ты и так засиделся в Мюнхене…
– Замолчи! – Хала предостерегающе подняла руку.
– Что случилось?
– Кто-то остановился у двери, – прошептала девушка.
– Она знает твой голос? – поинтересовался Ню.
– Разумеется, – кивнул охранник.
– Тогда начинай.
Тот постучал в дверь:
– Хала, это Цзян.
На установленном в малюсенькой прихожей мониторе появилась его бритая голова. К сожалению, угол охвата камеры не позволял разглядеть, что происходит справа и слева от двери, и трансер не видела четырех боевиков Триады с автоматами в руках. Но для того чтобы насторожиться, достаточно было появления охранника.
Хала медленно подошла к двери, встала сбоку от нее и тихо спросила:
– Цзян, что случилось? У меня клиент.
– Он тебя слышит?
– Нет.
– Тем лучше. – Охранник смотрел прямо в камеру. – Только что сообщили, что ожидается нападение макаронников. Мафиози хотят заново поделить Blumenmarkt и готовят акцию устрашения. Изольда приказала закрыть заведение.
