– Ни хрена не своими! – скривился Вим. – Тоже мне бухгалтер выискался! Баланс подводит, кто кому что должен!
– Вот теперь узнаю! – радостно заревел Тимоха. – А то явился, как козел, урод уродом! Морда кирпичом, ботинки чистенькие, словно долбаный менеджер, мать! А?
– Пошел ты!
Старший Бобры сгреб Дорадо в объятия.
– Здорово, дружище!
– Здорово! – Вим похлопал Тимоху по спине.
– Десять лет, черт тебя дери!
Как говорится, если вам долго не звонят друзья, значит, у них все хорошо.
– Больше, – пробормотал Дорадо.
– И пароль не забыл – молодец! Я как его услышал, сразу понял, что кто-то из старых притащился. Из наших… Где шлялся?
– Можно сказать, на дне лежал. Надоело все до…
– Ребята говорили, ты в Америку подался.
– В Баварии жил.
– По чужой ксиве?
– Ага.
– Значит, удался твой финт с албанцами?
– Удался.
– Рад за тебя.
– Теперь поздно радоваться, – вздохнул Дорадо.
– Влип?
– Да.
– По старым делам?
– Нет, по новым… – Вим улыбнулся: – Развлекался иногда, по старой памяти.
– Да уж, жить легко очень трудно, – заржал Бобры.
– Не то слово, – поддержал старого друга Дорадо, покосившись на золотозубого.
Тимоха понял намек и жестом подозвал к себе щеголя:
– Митроха, братан мой. А это… – Взгляд на Дорадо: – Тебя как нынче зовут?
– Вим Дорадо.
– А это Вим, сослуживец по легиону. Ты не смотри, Митроха, что он хлипковат с виду – парень меня два километра на себе тащил! И вытащил!
– Дело прошлое, – заметил Дорадо.
Старший Бобры покачал головой:
– Шкура у меня одна, Вим, а спас ее ты. Так что это дело не прошлое, а настоящее. Рассказывай, с какой бедой явился – помогу.
– Подожди обещать, – предостерег старого друга Дорадо. – Когда узнаешь, кто у меня на хвосте…
– Я тебе должен.
– Опять ты за свое!
– Проехали, Вим, проехали. Говори, кто за тобой идет?
– Негры. Арабы, – скромно перечислил Дорадо. – Возможно, китайцы. А может, и еще кто-нибудь.
– Ты не терял время даром, – уважительно произнес Тимоха.
– Я же говорил, что дело сложное.
– Дело как дело, что мы негров не гасили, что ли? – подал голос Митроха. – От нас до Занзибара далеко, но если надо, мы кого угодно достанем.
– И хунганов достанете?
Бобры переглянулись.
– Так ты с неграми поругался или с вудуистами?
– А есть разница?
– Вудуисты в наши разборки особо не лезут, не светятся. У них свои игры.
– С вудуистами.
Бандиты снова посмотрели друг на друга. Митроха казался недовольным, было видно, что ему не хочется воевать с хунганами, Тимоха же являл собой странное зрелище: задумчивый кабан.
– Я же говорил, что дело серьезное, – негромко закончил Дорадо. – Если соскочишь – не обижусь.
Митроха улыбнулся и кивнул: «Мол, хорошо, что не обидишься, потому что мы…»
– За дохлых колдунов в нашем приходе дополнительные бонусы положены, – решительно произнес старший Бобры. Митроха поскучнел. – Мы на своей земле, Вим. Рассказывай, за что эти уроды на тебя наехали?
* * *
анклав: Москва
территория: Аравия
доходный дом Аль-Харти
приятно осознавать, что твои расчеты сбываются
– Вы не генерал Аль-Кади!
«А тебе не все ли равно?»
Но ответил майор вежливо, ни к чему злить и без того взвинченного dd:
– Меня зовут Хамад. С этого момента все оперативные решения по нашему делу буду принимать я.
– Хорошо, как скажете, – не стал спорить Дорадо. – Я звоню по поводу предложения, которое вы высказали утром…
«Все-таки я тебя достал! – возликовал араб. – Достал!»
Несмотря на продемонстрированную генералу уверенность, Аль-Гамби нервничал всю дорогу до Москвы. А вдруг Дорадо окажется заурядным наемником, заботящимся только о своей шкуре? Что, если любовь для него ничего не значит? Или он попросту плюнет на девушку?
Антрепренеры, с которыми успел переговорить Хамад, в один голос твердили, что Вим от Камиллы без ума, что взгляды, которые он бросал на девушку, способны были прожечь камень. Никто из них не сомневался, что Дорадо и Камилла любовники. Но… Но Вим был перевертышем, двуличным ублюдком, и гнались полицейские не за талантливым музыкантом, а за хитрым dd. Вспомнит ли он о девушке?
Вспомнил.
– Аукцион состоится завтра.
– Я знаю, господин Петерсон. – И замолчал, напряженно ожидая реакцию Вима.
Трехсекундная пауза показалась арабу вечностью.
– Очень хорошо, что вы знаете, – тихо произнес Дорадо.
– Ваш отец не был первой скрипкой Венской оперы, Хьюго, он был дирижером.
– Что это меняет?
– Зачем вы обманули девушку?
– К сожалению, я обманул ее только в этом. – Вим уже пришел в себя.
«Они узнали. Молодцы, хорошо допросили Камиллу и хорошо поработали. Но что вам это дает? Хьюго Петерсон навсегда остался в балканской помойке».
– Ваш послужной список внушает уважение, – продолжил Хамад. – Африка, Балканы, вы даже в Белграде побывали.
– Я рад, что сумел произвести на вас впечатление, но предлагаю вернуться к делам.
– Давайте вернемся, Хьюго, я не против.
– Я хочу, чтобы к завтрашнему дню вы перевезли Камиллу в Москву, – твердо сказал Дорадо.
– По-моему, вы не в том положении, чтобы торговаться, – заметил Аль-Гамби.
– Я знаю свое положение, – невозмутимо ответил Вим. – И ваше, кстати, тоже. Точнее – догадываюсь, что с вами сделают, если вы упустите книгу.
«Проклятый подонок!»
– У меня мало времени, Хамад, так что слушайте и не перебивайте. Вы должны перевезти Камиллу в Москву. Завтра, сразу после аукциона, я пришлю вам текстовое сообщение, в котором будет указано место и время встречи. Вы приедете туда с девушкой и деньгами – пятью миллионами юаней. Я отдам книгу, и мы расстанемся.
– Почему текстовое сообщение?
– Я буду со своими компаньонами, которым безразлична судьба Камиллы. – Вим помолчал. – Компаньонов я беру на себя. Ваше дело – привезти девушку и деньги.
