— Что же вы раньше думали? — грустно спросил Татор.
— Раньше мы искренне заблуждались, — с готовностью ответил Биссонет.
— Вызови корабль с базы, Эл, — умоляюще сказал Вилга.
— Это ничего не даст, — проговорил Биссонет сердито. — Мы потеряем целую вечность. Надо сниматься и лететь.
— Я все понимаю, — вздохнул Татор. — И незачем меня упрашивать. В конце концов, это корабль ксенологической миссии, и он должен находиться там, где хотят ксенологи. Сниматься и лететь… Я прошу у вас, Юрий, и у вас, Бертран, отсрочки хотя бы на двадцать минут, чтобы я мог связаться с базой и разработать план доставки одного из вас на Землю. Это непростая операция.
— Что же тут сложного? — удивился Вилга.
— Дело в том, что один я не смогу ввести этот корабль в экзометрию и там эффективно им управлять. То есть, конечно, смогу, но боюсь, что желаемого выигрыша во времени такая авантюра не даст. Чтобы сразу достичь Земли, кораблю подобного класса нужен полный экипаж. Я в состоянии поднять его с планеты, а дальше мне потребуется взаимодействие с базой.
— Но вас, драйверов, тут двое! — настаивал Вилга.
Кратов стыдливо отвернулся и вперил взгляд в обрыдлый пейзаж на ближайшем экране.
— Корабль поведу я один, — твердо сказал Татор. — И не буду слишком удаляться от планеты. Кон-стан-тин и один из вас останутся здесь. Потому что Дилайт может вернуться в любую минуту. Или же ему внезапно потребуется помощь. И тогда эта помощь будет ему оказана. По крайней мере до возвращения корабля.
— Послушай, Эл, — вмешался Кратов. — Пусть улетают вдвоем. Я смогу помочь Дилайту… без посторонних.
— Нет, Кон-стан-тин, — покачал головой Татор. — Дилайту может понадобиться поддержка ксенолога. А ты всего лишь звездоход.
Вилга яростно потащил себя за оба уса одновременно.
— Вон как поворачивается, — пробормотал он. — Коли так — нам нужно обсудить это дело еще раз.
— Да что тут!.. — взъерепенился было Биссонет, но Вилга мигом выволок его в коридор.
Татор сочувственно поглядел на пасмурного Кратова.
— Я оставлю тебе станцию слежения и два фогратора, — сказал он. — И вернусь не позднее чем через три часа. Вы будете сидеть в «иглу», пить кофе и рассказывать анекдоты. Ну что может произойти за три часа?
— Верно, — сказал Кратов. — Ничего особенного. Или все сразу.
Он вспомнил, как четыре года назад он и его прежний напарник Фриц Радау высадились на дремотно-тихой планете с экзотическим и совершенно ей неподобающим именем Магма-10. «Управимся за три часа, — уверенно заявил Радау. — И бегом на плоддер-пост. Что тут рассиживаться?» И они скоренько проинспектировали здешний Галактический маяк, заменили пару раскапризничавшихся модулей, прогнали все полагающиеся тесты. Они уже шли к своему кораблю, когда начался пожар. Не то молния, случайно вывалившаяся из облаков, ударила в сушняк, не то еще что… Самый жуткий пожар из пожаров. Тот, что оставил до сих пор неизлеченный рубец на его психике. И за три часа их корабль успел взорваться в огненном смерче, Радау, замурованный в четырех стенах аккумуляторного отсека, сгорел заживо, а сам Кратов обратился в живую мумию в коконе из собственной кожи, черной и лопающейся от малейшего движения…
— Ты думаешь, я боюсь оставаться на этой планетке? — спросил Кратов.
— Нет, я так не думаю. Я думаю, ты боишься провести это время в компании одного из ксенологов.
— Ты прозорлив, как никогда… Любопытно, кто из них останется?
— Разумеется, Биссонет, — сказал Татор убежденно. — Он же не специалист по моделированию!
— Вот и смерть моя пришла, — усмехнулся Кратов.
13
Переговоры с базой, а точнее — с самим Дедекамом, заняли не более десяти минут, из которых половина была потрачена шеф-пилотом на сосредоточенное молчание и шевеление пальцами в воздухе. После чего Дедекам предложил, а Татор одобрил следующий план: корабль миссии доставит Вилгу по меньшей мере на орбиту естественного спутника Уэркаф, куда одновременно устремится гигантскими экзометральными скачками резервный мини-трамп с базы. Там они встретятся, Вилга перейдет на мини-трамп и уже на нем отправится на матушку-Землю, а Татор сей же час вернется на Уэркаф. «Не придать ли тебе еще одного драйвера? — с деликатной осторожностью осведомился Дедекам. — И пару ксенологов в довесок? А то у меня здесь их развелось как белых мышей». «Нет, благодарю, — ответил Татор. — У нас хватает прекрасных драйверов. А по поводу ксенологов решать будет Дилайт, когда вернется.» «Вам виднее», — проворчал Дедекам, и план вступил в силу.
Тихонько напевая, Кратов выкатил из ангара чистенькую белую луковицу эмбриона. Он содрал прозрачную упаковку и в нескольких местах уколол активатором нежные лепестки. Эмбрион ожил, заиграл радугой, набух, выбросил ростки и прямо на глазах обернулся в «иглу» — просторную, в меру удобную и неплохо защищенную станцию слежения, с окошками, бытовыми удобствами, небольшим тамбуром и ярко-красной эмблемой Корпуса Астронавтов на крутом боку.
Надутый, пятнистый от злости Биссонет, даже не простившись с коллегой, ушел в «иглу» и там затих. Татор же раздобыл где-то огромные песочные часы, перевернул их и вручил Кратову.
— Когда упадет последняя песчинка, — торжественно произнес он, выгляни в окно и увидишь меня стоящим возле моего корабля.
— Вот уж не думал, что ты охотник до театральных эффектов! поразился Кратов, но часы принял.
Татор, в смущении потемнев смуглым ликом, крепко сжал его руку и почти бегом скрылся в тамбуре. Перепонка люка схлопнулась, поверх нее легла броневая плита… Кратов отошел к «иглу».
Земля дрогнула, словно освобождаясь от непосильного гнета, ландшафт заструился, затрепетал. Корабль медленно всплывал над планетой. Теперь он походил уже не на рыбу, а на кашалота, возвращающегося с удачной охоты из океанских глубин.
Вместо того, чтобы залезть в «иглу», Кратов побрел на посадочную площадку, где придушенная бурая трава еще хранила очертания корпуса корабля. Ощутив на себе привычный тусклый свет «пепельного дня», она понемногу — сначала неуверенно, а потом все скорее — распрямлялась, будто спешила позабыть о так досаждавшей все это время темной громаде. Вокруг разносился смутный шорох от трущихся друг о друга жестких стеблей и листьев…
На душе у Кратова было тревожно. Не так часто в жизни он оставался на планете без корабля. Его вдруг покинуло ощущение спасительного борта, клочка родного, привычного мира, в котором можно укрыться от опасностей хотя на деле ох как не всегда такая защита по-настоящему защищала! Звездоход без корабля все равно что голый среди льдов… «Тоже мне, сравнил, — подумал Кратов. — Ну что сделается звездоходу на морозе, даже если он нагишом? Напряг воображение, сочинил себе знойный южный берег, и вот уже пар от тебя валит, и от босых пяток проталины. Здесь что-то иное. Нагота души…»
