— Светляк. Его зовут Люцифер. Он живет здесь в саду, а по ночам приходит ко мне в гости. Ему нравится у меня на руках.
— Какой огромный…
— Он тебя немного боится. Видишь, свет чуточку голубоватый? Когда он успокоится, то засияет зеленым.
Ольга Олеговна бесшумно, как тень, опустилась в плетеное кресло. Легким, молодым движением откинула волну темно-русых волос, скользнувшую на лицо. Кратов осторожно сел напротив. Кресло под ним жалко заскрипело.
— Ты просто великан, — сказала Ольга Олеговна. — А моя мебель не рассчитана на великанов.
— В мой прошлый приезд тут была, кажется, дубовая скамья.
— Да, она больше подходила для богатырских застолий. Но мои богатыри гостят очень редко. А чужие не бывают вовсе. Я же выгляжу рядом с ней просто нелепо… К следующему твоему набегу я подготовлюсь специально и придумаю, где тебя усадить.
«Она не меняется, — подумал Кратов. — Меняюсь только я, а она все та же. Когда-нибудь я наберусь отваги и спрошу, в чем секрет».
— Как тебе понравился город? — Ольга Олеговна небрежно обрисовала в воздухе контуры чего-то разлапистого.
— Я… еще не решил.
— И я тоже. Хотя он вырос у меня на глазах. Прямо из ничего, из песка. Наверное, мы так и остались в душе пустынниками. Не то от слова «пустыня», не то от слова «пустынь».
— А в чем разница?
— Пустынь — это монашеская обитель.
— Понятно, — хмыкнул Кратов. — Недавно один человек уже назвал меня аскетом. Правда, это было на Сфазисе…
— Я постелила тебе в вашей с Игорем старой комнате. Жаль, что ты ненадолго. В общем-то, у них с этим городом вышло неплохо.
— Я пробуду здесь очень долго, мама. Целый месяц, а то и два. Я тебе еще надоем!
— Месяц… — Ольга Олеговна качнула головой. — Без малого вечность. Ты никогда не задерживался дома дольше, чем на неделю. И мне кажется, что ты и на этот раз не усидишь. Вы оба пустынники. Кочевники, туареги… Вы видитесь с Игорем?
— И часто. По каналам ЭМ-связи.
— Если бы хоть однажды вы встретились дома!
— Да мы же все здесь развалим!
…Игорь, старший брат, раддер-командор Южного отряда страйдеров, полгода назад ушел в очередной сверхдальний поиск, в галактику 6822 Стрельца, и с тех пор никто ничего не знал о нем и его группе. Как и обычно, перед страйдерами стояла единственная задача: обнаружить сформировавшуюся либо близкую к тому пангалактическую культуру, оценить хотя бы в первом приближении ее внешние проявления. Будь то широкомасштабная астроинженерия, как в Двойной галактике Гидры, или управляемая ассимиляция культур, как здесь, в Галактическом Братстве Млечного Пути, или еще какие-нибудь неизвестные доныне процессы. И немедленно вернуться. Столь длительное отсутствие страйдеров означало, что они достигли цели своего рейда и набирают информацию, либо их уже нет. Экзометральная связь на таких расстояниях не действовала, глохла в межгалактических гравитационных штормах, а разыскивать пропавших страйдеров было бессмысленно. Как можно обнаружить их утлые суденышки, вероятнее всего — разбитые, с угасшими сигнал-пульсаторами, среди мириад звезд чужой галактики?..
— О чем ты думаешь, Костя? — спросила Ольга Олеговна. — У тебя лицо стало… как у сфинкса.
В саду шуршал обязательный ночной дождик. Люцифер умиротворенно мерцал зеленым.
Посреди ночи Кратова разбудили голоса под окном. Кто-то возился в кустах малины. Неизвестный старался производить как можно меньше шума, но по неумению достигал совершенно обратного эффекта.
«Нервничаешь, звездоход, — укорил себя Кратов, с неодобрением прислушиваясь к собственному сердцу. — Весь на взводе, от шорохов просыпаешься. Напрасно… Надо расслабиться, сыграть отбой, угомонить строптивое подсознание, которому взбрело в подкорки, что я попал в чуждую, а потому предположительно агрессивную среду. Эй ты там, серое вещество! Запомни раз и навсегда: я дома. Дома! Я в родной среде, я здесь вырос, черт вас побери совсем!»
Он бесшумно поднялся и на цыпочках подошел к окну. В темноте что-то белело. Девушка, скорее даже девчонка-подросток, в белом платье, лицо скрыто распущенными волосами и ветками малины. Рядом, разумеется, ухажер, тоже весь в белом. И шепчутся. Кратов затаил дыхание, чтобы не спугнуть парочку.
— Ну вот, опять я просплю все на свете… — ворчал юнец.
— И тебе влетит! — резвилась юница. — И поделом: по ночам спать надо, а не бродить неизвестно где и неизвестно с кем.
— Известно, давно уже всем известно с кем. Весь город знает. От одной болтушки.
— Кто же эта болтушка?
— Есть такая… Смотри, какая малинища!
— Разве? Я думала, это шиповник. Сейчас мы ее…
— Лучше не надо. Вдруг это какой-нибудь экзотический сорт с лечебными качествами? У нас двое как-то налетели на такой фрукт. Думали — яблоки, объели полдерева, а потом оказалось — почки для вакцины от спутниковой лихорадки. Ох, и чистило их!.. А завтра мы где встретимся?
— Завтра уже наступило, а мы еще не расставались.
— Ну тогда с добрым утром!
— Приветик! А почему ты об этом спросил? Торопишься улизнуть? Не выйдет, я тебя так просто не отпущу, ты меня еще провожать пойдешь через полгорода, ножками.
— Я и сам так просто не уйду.
— Может быть, тебя дома потеряли, мальчишечку?
— Конечно, потеряли!.. Но дело не в этом. Просто в последнее время я, грустно сказать, засыпаю на занятиях.
— Какой сты-ыд! — девушка захихикала. Кратов живо представил себе ее мордаху: ехидную, остроносую, веснушчатую и обязательно с хитрющими зелеными глазами. — А еще последний курс! Гнать таких в три шеи!
— Тебе смешно! А у меня экзамены…
— И что?
— И все. Получу диплом — и вперед, в Галактику!
Кратов едва не взвыл. «Господи! — подумал он. — В этом мире ничего не меняется».
Два десятка лет назад он точно так же торчал всю ночь напролет под чужими окнами и распускал павлиний хвост перед дамой своего сердца. А она, пряча улыбку, поддакивала ему, подзуживала на новые откровения. Им было поровну лет, но в силу самой природы она повзрослела и поумнела раньше и потому выслушивала его трели со спокойной женской мудростью. Ни на миг не забывая, кто он есть на самом деле — маленький, напыщенный хвастунишка, гордый своим несуществующим пока высшим предназначением. Но благодаря той же мудрости оставляя его похвальбы за скобками. До поры…
«Не из нашего ли с Астаховым кафе эта девочка? Вроде бы нет. Трескали бы уж лучше малину, чем болтать попусту!» Кратову внезапно пришло в голову, что если парочка вдруг вознамерится погулять вокруг дома и наткнется на Чудо-Юдо-Рыбу-Кит, который лежит на заднем дворе и запасается впрок дармовой рассеянной энергией, то может произойти конфузия. «Пустяки, — решил он. — Новые впечатления никому не повредят. Ни им, ни Киту. Только бы обошлось без визгов и обмороков».
