Когда его плоская рожа оказывается достаточно близко, я вскидываю освобожденную руку и погружаю растопыренные пальцы, словно железные крючья, ему в глазницы. И начинаю выламывать его лицевые кости, пока он мычит и беспомощно шерудит конечностями.
Ему больно умирать. Но мне куда больнее жить.
Отбрасываю еще агонизирующую падаль к стене. Мне требуется пара минут, чтобы распустить ремни на правой руке и вызволить ноги. И хотя голова по-прежнему раскалывается на черепки, я готов к бою. И мне плевать, что это Пекло, то есть местечко, откуда живыми не возвращаются. Тем, кто тут за хозяина, моя не отобранная покуда жизнь станет в дорогую цену.
Ищу, обо что вытереть заляпанные Псориными глазами пальцы. Например, о его же комбинезон.
Мое оружие они, конечно, присвоили. Но за поясом у Псоры нахожу могучий, сияющий зеркальными боками «швессер». Любимое оружие Ульки Маргерса…
Улька, слышишь ли меня? Наверное, мы скоро встретимся. Быть может, я еще успею догнать твою легкую душу в солдатском раю.
(Какой ужас, даже представить непереносимо, что мы могли потерять друг друга, не отпустив мелких, ничтожных грехов!)
Вот уже лязгают железные запоры на бронированной двери.
17. ИНДИРА ФЛАВИЦКАЯ
— С дороги! — орет Зомби, размахивая своей пушкой. — Дайте дорогу, иначе всем хана!.
Полуголые и вовсе голые девицы с визгом шарахаются врассыпную. Филифьонки среди них нет. Ствол «уонга» грубо втыкается мне между лопаток. И я иду, вяло перебирая ногами, ничего не понимая, утратив всякие представления о реальности.
Мы пересекаем вестибюль, вываливаемся на крыльцо.
Я сразу же вижу змеевский элкар, закамуфлированный под такси, и водителя, нарочито индифферентно гоняющего слоны по мокрой мостовой. Хочу закричать, взмахнуть рукой, подать хотя бы какой-то предупредительный знак.
— Пикнешь — убью! — шипит Зомби.
Водитель уже заметил нас — странную парочку. Очевидно для него и то жалкое положение, в которое я угодила. Но поздно, поздно, он не ждал такого поворота!. Не выходя из роли, он замирает на месте, меланхолично похлопывая элкар по капоту. Видимо, решает, как бы половчее добраться до некстати упрятанного под кожаную курточку шок-гана…
Он боится за меня. И я тоже боюсь за себя. Это низко, но за себя больше, чем за него.
Я цепенею. По самому серьезному счету мне сейчас полагается отпихнуть своего конвоира и железным голосом, как старшей по должности, приказать этому парню нырнуть под защиту элкара и открыть стрельбу на поражение. Вызвать, так сказать, огонь на себя… И самой — со всей неизбежностью, как причитающееся, принять первую вражескую пулю.
Сполох наверняка так бы и поступил. Да и старик Ерголин, наверное. А вот я не могу.
— Отойди от машины! — вопит Зомби и красноречиво подносит оружие к моему виску. — И не шути со мной! Руки за голову!
Помедлив, водитель подчиняется. Стоя вполоборота, со сцепленными на затылке ладонями, он искоса следит за происходящим. В конце концов, ему достало бы и пары секунд, чтобы завалить негодяя. Если б тот отвлекся на эту пару секунд. Если бы отвернулся, опустил «уонг», позволил себе любую незначительнейшую оплошность…
Но Зомби действует расчетливо и хладнокровно. Заслоняясь мной, он влезает в кабину. Следом вдергивает и меня. Перед тем как захлопнуть дверцу, почти не целясь стреляет в беспомощного водителя. Точно в шею.
Закрываю глаза.
Дура, подлая дура. Самонадеянная бездарь. Как же я могла так подставиться? И подставить всех?.
Элкар набирает высоту, по сложной траектории уходя прочь от Салона.
— Зачем? — всхлипываю я. — Зачем?.
— Что — зачем? — щерится Зомби. — Что тебе неясно?! Зачем убил? Так на хрена мне свидетели! На мне сейчас столько крови, что никаким щелоком не отмыться, одним больше — одним меньше… Кто из ваших поверит, что я не убивал? Комиссар твой… как его?. Сполох… поверит?
Мотаю головой. По горящим щекам текут слезы. «Кадавры, — вдруг вспоминаю предложенное Ерголиным словечко. — Вот они какие. И не отличишь их от людей. Особенно таких, как этот… А ведь надо же, придется отличать, чтобы истребить эту ходячую мертвечину, запереть обратно в гробы!. Но как, мамочка моя?!»
— Гады, — вдруг произносит Зонненбранд спокойно. — Загнали меня в яму с кольями. Вот ты спрашиваешь — зачем. Правильно спрашиваешь. Я уже второй день думаю, на кой бес мне сдались эти деньги, все это тухлое дело… Хочешь знать, какое дело, ктырица?
Я знаю. Кактус-Кампус. Сполох приказал мне забыть, но я еще не успела. Вот сейчас скажу ему в его наглую рожу и посмотрю, как с него поползет облицовка. Ведь он-то не знает, что трассер Гафиев подал нам весть с последнего порога… Нет, не скажу. Пусть хорохорится и дальше. Может быть, Сполох уже выстроил какие-нибудь планы обороны этого таинственного Кактус-Кампуса. Кто я, чтобы их срывать?
— Не хочу…
— Если мне удастся, если мне повезет… О, тогда можно считать, что я со всеми поквитался. И чистый, без единого долга, могу уходить в сияющие райские высоты. Да только не будет туда дороги. В ад мне будет дорога. Не в Пекло, заметь, а в настоящий, доподлинный ад со всей атрибутикой. И если выяснится, что никакого ада отродясь не существовало, то уже для одного меня его можно было бы учредить, специальной резолюцией Генеральной ассамблеи!
Не в силах больше терпеть эту тоску, прячу лицо в ладонях. И тихонько причитаю:
— Господи… Ты не допустишь. Я же в тебя верила как могла. Растопчи эту тварь, натрави на него свое воинство, не оставь его жить. Если ты этого не сделаешь, если только посмеешь помогать ему. Господи!.
Зомби заливается смехом.
— Давай, молись! Нашла кого просить. Коли хочешь знать, то еще неведомо, на чьей я стороне и кто мой генеральный наниматель.
Его губы внезапно трясутся, лицо жалко морщится:
— Вулкан… пришел-таки за мной, с того света пришел. А ведь ему самое место было в раю! Что же это, кому тогда понадобилось лишить его душу успокоения и послать за мной? Сатане? Или же Спасителю, а?!
— Я все равно убью тебя.
— Глупо. Да и бесполезно. Теперь ты меня врасплох не примочишь. Единственное, что можешь — это попытаться еще раз. Но поверь — это будет твой эшафот.
— Я попытаюсь.
— И мне придется убить тебя. Что дальше? — Опять истерический смешок. Два психопата в одной кабине… — А вот что: тогда уже никто на всем белом свете не помешает мне сделать то, что я хочу. Тебя же не будет рядом! Все остальные… Они теперь просто не в счет.
Не выпуская управления, Зонненбранд выуживает одной рукой из внутреннего кармана пиджака две сигареты. Одну ловко закидывает себе в рот, другую протягивает мне. Поколебавшись, беру. Тем же манером Зомби добывает и зажигалку.
